Голубая звезда против красной. Как сионисты стали могильщиками коммунизма - Владимир Большаков

Экс-председатель КГБ СССР Владимир Крючков в своей книге «Личное дело» (1994) писал: «Я ни разу не слышал от Яковлева теплого слова о Родине, не замечал, чтобы он чем-то гордился, к примеру, нашей победой в Великой Отечественной войне. Меня это особенно поражало, ведь он сам был участником войны, получил тяжелое ранение. Видимо, стремление разрушать, развенчивать все и вся брало верх над справедливостью, самыми естественными человеческими чувствами, над элементарной порядочностью по отношению к Родине и собственному народу. И еще — я никогда не слышал от него ни одного доброго слова о русском народе. Да и само понятие “народ” для него вообще никогда не существовало». Крючков не добавил только профессиональной характеристики таких людей без корней и привязанностей — это самый благодатный материал для вербовки.

«Вскоре после командирования Яковлева в Канаду, — рассказывал бывший посол СССР в ФРГ и бывший секретарь ЦК КПСС В. М. Фалин, — Центр получил данные о том, что он — “в кармане у американцев”. Весьма почтенный британский господин предупредил давнего знакомца, сотрудника советского посольства в Оттаве: “Будь осторожен с новым шефом”». Аналогичные сведения поступили от другого источника с уточнением, что Яковлев попал в тенета американских спецслужб во время стажировки в Колумбийском университете США. «Тогдашний председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов распорядился установить за Яковлевым плотное наблюдение, — вспоминал Фалин, — при удобном случае отозвать из Канады, но в аппарат ЦК, где тот ранее работал, не пускать. Его определили на должность директора Института мировой экономики и международных отношений. Уже при Горбачеве КГБ получил документальное подтверждение компрометирующих Яковлева данных. Об этом мне известно от В. А. Крючкова, которому было поручено встретиться с фигурантом, обрисовать суть донесений и посмотреть, какой будет реакция. Яковлев, по словам Крючкова, не проронил ни слова и вопрос, что доложить генсеку, обошел молчанием. Заслушав доклад В. А. Крючкова, Горбачев спросил и сам себе ответил: “Яковлев — полезный для перестройки человек? Если полезный, то простим его. У кого в молодости грехов не было!” Так и разрешили каверзный вопрос»[173], — рассказал Валентин Михайлович.

В российской прессе писали, что «прораба перестройки» вербанули еще в Колумбийском университете США, где он стажировался вместе с другим предателем — зам. «легального» резидента КГБ в Вашингтоне (США), а затем начальником управления «К» (внешняя контрразведка) ПГУ КГБ СССР Олегом Калугиным, которого удалось раскрыть только через 35 лет. (См. Суперкрот. ЦРУ в КГБ: 35 лет шпионажа генерала Олега Калугина. М., 2000). По другим данным на него стукнул именно Калугин, чтобы отвести подозрения от себя. Но главное даже не в этом, а в том, что внутренне, как Яковлев, так и Калугин, именно в США ощутили себя врагами России, возненавидели ее, возлюбив Америку и американский образ жизни. Таким персонажам не позавидуешь — страшное это дело жить, годами скрывая свою измену Родине, да еще и работать на ее врагов. Любой предатель, так или иначе, наедине с собой пытается оправдать свое предательство. Так и Яковлев не себя винил за предательство, а русский народ, советское государство, предав которые, он вроде бы стремился их «улучшить». Его публичные оправдания своего ренегатства в годы перестройки и после них как раз подтверждают эту мысль. Возненавидев русский народ и все русское, Яковлев активно использовал свое высокое положение заместителя заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС для травли русских писателей-деревенщиков и всех тех, кто выступал с позиций патриотизма против новоявленных «западников», среди которых было немало активных сионистов. Призыв патриотической советской интеллигенции к сохранению национального характера отечественной литературы, к отпору космополитам и сбережению национальных корней был попыткой дать открытый бой тем «жукам-точильщикам», которые уже тогда трудились вовсю над «разрыхлением коммунистической убежденности» и травили «русскую партию», готовя таким образом развал СССР и распад России. Яковлев этим «жукам», как мог, покровительствовал. Но тогда он свои возможности переоценил. В ноябре 1972 г. «Бафомет» опубликовал в «Литературной газете» свою позорную антирусскую статью «Против антиисторизма», в которой выступил «против шовинизма и национализма»[174]. Против публикации резко выступил Михаил Шолохов, и дело дошло до обсуждения вопроса на Секретариате и в Политбюро ЦК, а там и до самого Брежнева. Яковлева решили убрать от греха подальше и в начале 1973 г. он был отстранен от работы в партийном аппарате и направлен послом в Канаду, где пробыл 10 лет.

В 2001 г. Яковлев, вспоминая о своей деятельности, признавался: «На первых порах перестройки нам пришлось частично лгать, лицемерить, лукавить — другого пути не было. Мы должны были — и в этом специфика перестройки тоталитарного строя — сломать тоталитарную коммунистическую партию»[175].

Во вступительной статье к изданию «Черной книги коммунизма» на русском языке Яковлев говорил об этом периоде еще более откровенно:

«…Я много и въедливо изучал работы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, Мао и других “классиков” марксизма, основателей новой религии — религии ненависти, мести и атеизма. Давным-давно, более 40 лет назад, я понял, что марксизм-ленинизм — это не наука, а публицистика — людоедская и самоедская. Поскольку я жил и работал в высших “орбитах” режима, в том числе и на самой высшей — в Политбюро ЦК КПСС при Горбачеве, — я хорошо представлял, что все эти теории и планы — бред, а главное, на чем держался режим, — это номенклатурный аппарат, кадры, люди, деятели. Деятели были разные: толковые, глупые, просто дураки. Но все были циники. Все до одного, и я — в том числе. Прилюдно молились лжекумирам, ритуал был святостью, истинные убеждения — держали при себе. После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды “идей” позднего Ленина. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и “нравственным социализмом” — по революционаризму вообще. Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика — механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма — сработала»[176].