Том 4. Стиховедение - Михаил Леонович Гаспаров

них следует считать только по два слова в каждой, всего 6 строк; если же учитывать, то рифмованными следует считать все 11 строк. Таким образом, всего мужскими рифмами зарифмовано минимум 58 строк (20 % всей поэмы, 55 % всех мужских окончаний). Доля неточных рифм среди мужских — 15 %.

Женских рифм точных — 19 парных, всего в 38 строках. Женских неточных — 5: одна образована усечением/наращением звука, скорее — реют, и четыре — смягчением интервокального звука, какой-то — войт’е, деревн’я — плачевный, овчинк’и — починка, помощь — слом’ишь (в последнем случае — также замена финального звука), — всего в 10 строках. Сомнительных — три цепи: 50–52–53 сила — кобыла — сила, 91–95–96 мясо — Спаса — мяса, 121–123–124–127 хаты — самоката — самоката — хаты, без тавтологических рифм — 6 рифмованных строк, с тавтологическими — 10. Таким образом, всего женскими рифмами зарифмовано минимум 54 строки (18,5 % всей поэмы, 42 % всех женских окончаний). Доля неточных рифм среди женских — 18,5 %.

Дактилических рифм точных — 8 парных и 1 тройная, всего в 19 строках. Дактилических неточных — 5: матери — продаватели, за море — хама рев, вывоз куй — выв’еской, хама рог — за мор’е, пирожного — порожн’ие (три из семи звуковых несовпадений в них образованы смягчением интервокального звука) — всего в 10 строках. 5 рифм имеют тяжелое сверхсхемное ударение на последнем слоге (любимый прием молодого Маяковского): хама рев, хама рог, вывоз куй, выше травы скачки — выскочки, выломать — выла мать. Таким образом, всего дактилическими рифмами зарифмовано 29 строк (10 % всей поэмы, 58 % всех дактилических окончаний). Доля неточных рифм среди дактилических — 34,5 %.

Неравносложных рифм — 5 парных и 1 тройная или четверная. Из них в четырех рифмуются женское окончание с дактилическим: колосья — Великороссии (вставка слога), взорах — порохом, Галиции—столице, чавкая—лавкой (надставка слога); в одной — 3-сложное гипердактилическое окончание с 4-сложным сверхсхемноударным: очереди — взгляд дочери дикий; в одной — мужское, женское и дактилическое сверхсхемноударное окончания (строка 196 «Стадом чугунных свиней… Пастух черного стада свиней, — Небо синеет, тоже пьянея, Всадник на коне едет»). Таким образом, всего неравносложными рифмами зарифмовано минимум 13 строк (4,5 % всей поэмы); все они, понятным образом, неточные.

Наконец, в поэме можно усмотреть целый ряд сомнительных рифм, которые мы не решаемся включать в общую сумму.

Во-первых, это слишком расшатанные неточные созвучия: глоткой — бочкой, над мор’ем—Аврора, на заре — завет—земле (строки 183–184, 255–256, 221–223–226).

Во-вторых, это тавтологические рифмы в строках 284–287: «Есть обрубок… И целует обрубок… Колосья синих глаз, Колосья черных глаз».

В-третьих, самое интересное — это 7 случаев, когда конец строки находит рифму не в конце, а в середине другой строки: строки 202–204 «Жратвою, — жратва! И вдруг „же“ завизжало, Хрюкнуло, и над нею братва, как шершнево жало…»; 119–121 «Сельскую Русь Втягивает в жабры. „Трусь! Беги с полей в хаты…“»; 235–237 «Азбуки боем кулачным Кончились сельской России Молитвы, плач их. Погибни, чугун окаянный!»; 114–116 «Где вы удобрили Пажитей прах? Ноги это, ребра ли висят на кустах?»; 226–229 «Жратва на земле Без силы лежала… И над ней братва Дымное местью железо держала»; 195–197 «Жрали и жрали нас, белые кости, Стадом чугунных свиней. А вдали свинопас…»; 274–279 «Заводы трубили Зорю Мировому братству: просыпайся, Встань, прекрасная конница… Заводы ревут: „Руки вверх“ богатству». Может быть, некоторые из этих случаев — результат небрежности хлебниковской записи, и при издании следовало бы разделить сомнительные строки надвое. Сюда же относятся 4 еще более сомнительных случая: 65–75 «Кулек за кульком, Стадо за стадом брошены на палубу… А вернется оттуда Человеческий лом, зашагают обрубки…» (слишком велико расстояние между рифмами); 79–83 «Иль поездами смутных слепцов Быстро прикатит в хаты отцов. Вот тебе и раз! Ехал за море(?) С глазами, были глаза, а вернулся назад без глаз» (обе рифмы — в серединах строк, а третья — слишком вольная; нет ли здесь также скрытой рифмы глаза — назад?); 223–225 «Из уст передавалось В уста, другой веры завет… Стариковские, бабьи, ребячьи шевелились уста» (тавтологическая рифма); 4–9 (см. выписанное выше начало поэмы) «Таких синих, что болят глаза, надолго… Как нож, сослепа воткнутый кем-то в глаза» (тоже тавтологическая рифма).

В-четвертых, это три строки с рифмующими словами внутри: строки 216 «Воробьем с зажженным хвостом», 208 «Огромной погромной свободы», 127 «Из горбатой мохнатой хаты»; и еще более сомнительные две строки с диссонансно рифмующими словами: строки 56 «Раб белый и голый», 154 «С белым оскалом».

И в-пятых, это строки 135–137 «Более, более Орд В окопы Польши, В горы Галиции!», где напрашивается конъектура «Больше, больше…», дающая рифму к слову «Польши».

Всего, таким образом, сомнительными — то ли рифмующими, то ли нет — оказываются 40 строк, да еще 10 строк предположительных тавтологических рифм, которых мы не учитывали, подсчитывая «по минимуму» суммы мужских, женских и дактилических рифм. Несомненных рифмованных строк в поэме 154, т. е. 53 % (39 % точных и 14 % неточных), сомнительных — 50, т. е. 17 %. Ядро несомненной рифмовки окружено толстым (на треть!) слоем сомнительной рифмовки. А читателю, знакомому с предельно расшатанной рифмовкой в стиле, скажем, Эренбурга или Мариенгофа, будут мерещиться рифмы также и в созвучиях в строках 1–3 берег — морей, 1–7 берег — белым, 2–4–14 рабов — надолго — торговцы и т. п. Так создается ощущение зыбкой, перемежающейся рифмовки, не противопоставляющей, а сливающей рифмованные и нерифмованные строки.

Строфика. Это ощущение еще усиливается из‐за прихотливого расположения рифм. В классической русской традиции рифмовка была употребительна лишь парная (АА, через ноль строк), перекрестная (хАхА или bAbA, через одну строку) и охватная (AbbA, через две строки); даже стихотворения и поэмы с «вольной рифмовкой» практически разваливались на 2-, 4-, 5- и 6-стишные блоки-строфоиды, более длинные сцепления рифмических цепей были в моде очень недолго. (Подробнее см. в статье «Строфика нестрофического ямба в русской поэзии XIX века»[323].) У Хлебникова в «Береге невольников» это совсем не так. Мы видели при разборе начального отрывка поэмы: 2-стишных строфоидов там не было совсем, 4-стишных строфоидов было только два (АххА и ВххВ), зато налицо были 11-стишный блок (CDEDCEFEGFG) и 8-стишный (HxIHJxJI): под короткими блоками — четверть 33-строчного отрывка, под длинными — больше половины. При подсчете по поэме в целом пропорции немного выравниваются: под короткими блоками (2-, 3- и 4-стишными) — 29 % всех строк, под длинными (7 и более стихов) — 30 % всех строк, остальные — в блоках средней длины и в нерифмованных промежутках.

Расположение этих длинных рифмованных