Лэшер - Энн Райс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По лицу бабушки скользнула довольная улыбка.
— И да и нет. Так и быть, открою тебе эту загадку. Вовремя визитов ко мне ему приходится принимать видимое обличье по одной простойпричине. Как тебе известно, днем и ночью я окружаю себя музыкой. Для того чтобыпроникнуть сквозь эту завесу, ему необходимо использовать все свои возможностии обрести человеческий облик и человеческий голос. Только так ему удаетсязаглушить навязчивый ритм, который ежесекундно отвлекает и зачаровывает его.Несмотря ни на что, он любит музыку, — продолжала свои пояснениябабушка. — Но музыка имеет над ним неодолимую власть. Наверное, тебеизвестны истории о диких зверях или героях древности, с которыми происходилонечто подобное. Пока мой оркестр играет, он не может докучать мне, проникать вмои мысли. Он вынужден подходить и касаться моего плеча.
Теперь настал мой черед расплыться в довольной улыбке. Меняпозабавил тот факт, что в каком-то смысле мы с духом оказались товарищами понесчастью. Мне тоже приходилось отчаянно напрягаться, чтобы сквозь шум и грохоторкестра уловить смысл бабушкиных историй. Но для Лэшера подобное напряжениесил означало существование. Когда духи расслабляются, они себя не ощущают.
Кстати, на этот счет у меня имеется множество соображений.Однако рассказать предстоит еще слишком многое, а я уже ощущаю усталость.
Так что позвольте мне продолжить.
На чем я остановился? Ах да, на власти, которую, по словамбабушки, имела над духом музыка. Вы уже поняли, что бабушка постоянно окружаласебя музыкантами, дабы вынудить Лэшера взять на себя труд сделаться видимым.
— А он знает, зачем вам музыка? — поинтересовалсяя.
— И да и нет, — последовал ответ. — Ончастенько умоляет меня прекратить назойливый шум. Но я всякий раз отвечаю, чтоэто невозможно. Тогда он подходит и целует мне руку, а я смотрю на него. Тыправ, мой мальчик, ему не чуждо тщеславие. Он будет принимать видимое обличьевновь и вновь лишь для того, чтобы убедиться в неизменности моей симпатии поотношению к нему. Сам он давно меня не любит и во мне не нуждается. Однако всердце его по-прежнему есть для меня место. Это все, на что я могу рассчитыватьтеперь. Но, увы, для меня этого слишком мало.
— Вы хотите сказать, у него есть сердце? —удивился я.
— А как же, — ответила бабушка. — Он любитнас всех. Ведь это мы, великие ведьмы, помогли ему осознать, кто он такой. Мыпомогли ему многократно увеличить свое могущество.
— Понятно, — кивнул я. — Но, grand-mere, чтопроизойдет, если вы больше не захотите, чтобы он был рядом? Если вы…
— Тс-с-с… Никогда не говори ничего подобного! —испуганно перебила меня бабушка. — Воздерживайся от таких предположенийдаже под грохот барабанов и пиликанье скрипок.
— Хорошо, — торопливо согласился я, моментальноосознав, что это предостережение не из тех, коими можно пренебречь, и мне лучшеприслушаться к нему и беспрекословно следовать совету. — И все же,grand-mere, можете вы хотя бы рассказать мне, кто он такой?
— Дьявол, — незамедлительно ответилабабушка. — Всемогущий дьявол.
— Я так не думаю, — возразил я. Слова мои привелибабушку в изумление.
— А кто же он, по-твоему? Кто еще, кроме дьявола, будетслужить ведьме?
Тут я выложил все, что знал о дьяволе. Источников у менябыло немало — начиная от молитв, гимнов и проповедей и кончая рассказами нашихосведомленных обо всем на свете рабов.
— Дьявол — это зло, не ведающее добра, — заявиля. — И всех, кто ему предается, ждет печальный удел. А этот дух слишкомдобр к нам, чтобы быть дьяволом.
С этим утверждением бабушка не могла не согласиться. Но всеже, настаивала она, слишком многое роднит этот дух с дьяволом. Лэшер тоже неподчиняется Божеским законам, он исполнен не меньшего желания обрести плоть ипринять человеческое обличье.
— А зачем ему человеческое обличье? — спросиля. — По моему разумению, в бесплотном состоянии он намного могущественнее.Человеческое тело слишком уязвимо. Став человеком, он рискует подцепить желтуюлихорадку или еще какую-нибудь неприятную хворь.
Мое замечание вызвало у бабушки приступ неудержимого смеха.
— Когда он обретет плоть, он почувствует все, чтоспособен чувствовать человек, увидит то, что открыто человеческому взору, иуслышит то, что доступно человеческому слуху, — пояснила она. — Ноему будет неведом страх, присущий смертным, страх потерять свое бренное тело.Обретя плоть, он будет существовать в реальности, жить в мире людей иодновременно за его пределами. Таким образом он бросит вызов Господу, обрекшемуего на бестелесное существование.
— Г-м-м, судя по вашим словам, он познал все на свете ипроник за пределы бытия, — с сомнением произнес я.
Конечно, я тогда использовал иные выражения, болееподходящие для трехлетнего дитяти. Впрочем, подобно многим своим сверстникам,особенно тем, что выросли в сельской местности, я уже много раз видел воочию исмерть, и телесные страдания.
Мое замечание вновь вызвало у бабушки улыбку. Он непременнополучает все, что захочет, сказала она. А на нас он изливает свои щедроты,потому что мы служим его целям.
— Больше всего ему нужна сила. Пока мы рядом, сила егорастет, с каждым днем и каждым часом крепнет его могущество. Он выжидает, покана свет появится ведьма, обладающая непревзойденным могуществом. Она дарует емуплоть — раз и навсегда.
— Вряд ли ему стоит рассчитывать на мою маленькуюсестренку Кэтрин, — заметил я. — По-моему, она на это не способна.
Бабушка, по-прежнему улыбаясь, кивнула головой.
— Боюсь, ты прав. Но не забывай: сила приходит иуходит. У тебя она есть. А твой брат не получил даже малой толики.
— Возможно, это не совсем так, — возразиля. — Просто мой брат слишком труслив и робок. Брат видел Лэшера, но тотсостроил отвратительную гримасу и не подпустил его к колыбели Кэтрин. Я —совсем другое дело. Меня не так просто испугать. Но ему нет нужды строить мнегримасы. Он знает, у меня хватит ума, чтобы не опрокинуть колыбель Кэтрин. Нообъясните мне, бабушка, каким образом ведьма, пусть даже очень могущественная,сумеет даровать ему плоть навсегда. Даже когда он находится рядом с матерью,ему удается сохранить видимое и осязаемое обличье минуты на две-три, не больше.Как по-вашему, на что он надеется?