Сталинизм и война - Андрей Николаевич Мерцалов

Именно Сталин, Тимошенко, Жуков и другие приближенные «вождя» позволили противнику создавать многочисленные «котлы» от Белоруссии до Венгрии в 1941–1945 гг.

В сопроводительной статье по существу воспроизведена точка зрения Сталина. По иронии судьбы тезис о добровольном переходе миллионов красноармейцев на сторону вермахта (при небольших модификациях) разделили и Сталин, и Гитлер с их последователями. Слухи об «измене», распространявшиеся еще в военные годы, были выгодны Сталину и его группе. Таким путем они пытались снять с себя тяжелую вину. Это не ограничивалось лишь первыми неделями войны. Так же объясняли гибель 2-й ударной армии (1942). В этом обвинили Власова, который очень кстати был в это время уже в плену. В действительности он принял армию, уже находившуюся в катастрофическом положении. Тезис о сдаче миллионов отвергают представители зарубежной научной историографии. Б. Бонвеч, например, полагает, что факт пленения вермахтом свыше 5 млн. вовсе не свидетельствует о «готовности» большей части населения СССР выступить на стороне противника. Генерал-фельдмаршал В. Лееб, подчеркивая «тяжелый характер боевых действий и упорство русских», приводил удивившие его сведения из донесения 18-й армии за 4 августа 1941 г.: «40 пленных и 500 убитых русских». М. Бухсвайлер в книге об Украине накануне и в начале войны подчеркивает необоснованный характер «огульных обвинений», предъявленных сталинским режимом к бывшим военнопленным.

Автор весьма содержательного труда о партизанском движении в Белоруссии В. Виленхик подчеркивает очень малое число коллаборационистов, которых удалось завербовать оккупантам. Отмечая, что в РОА было лишь около 50 тыс. человек, Бонвеч и другие ученые показывают «ничтожную военную и политическую ценность» этой армии, пишут о ней как о «пропагандистском вымысле» фашистов, «мыльном пузыре». Не принесли ей славы ни старые неофашисты, ни новые «демократические» ее апологеты. В целом изменнический характер РОА не подлежит сомнению. Тезис крайних реакционеров о Власове как о «патриоте» ложен. Будучи хорошо информированным о фашизме, его целях в Восточной Европе, генерал не мог не понимать, что идея освобождения СССР от сталинизма в союзе с фашистами несостоятельна. По данным Якобсена, даже многие рядовые «власовцы», с горечью отмечали: мы знаем, против кого мы воюем, но не знаем, за что… И тем не менее при изучении коллаборационизма необходимо учитывать, что РОА и подобные ей казачий корпус, национальные легионы могли быть созданы фашистами не без влияния сталинизма. В какой-то мере их появление было реакцией в первую очередь на общую жестокость по отношению к оказавшимся в плену, к их родственникам, на жестокие репрессии по отношению к командирам, чьи подразделения, части, соединения потерпели неудачу, реакцией в целом на сталинизм[299].

Труд в хозяйстве Германии, служба в качестве «добровольных помощников» в вермахте была для пленных единственной альтернативой смерти. Не сосчитанная пока историками часть этих людей, несомненно, шла на это, чтобы при первой же возможности вернуться домой или вступить в ряды антифашистского Сопротивления. Можно предположить, что эта часть — большинство. Будем помнить также, что эти люди были духовно подорваны страшными поражениями 1941–1942 гг., отказом от них Сталина, а с ним кое-кто отождествлял Отечество. Можно ли обвинять в таком заблуждении этих часто полуграмотных людей, если и поныне многие ученые не могут разграничить сталинизм, социализм, народ?

Пленение миллионов красноармейцев было крайне неожиданным для Сталина и его советников. Их наступательная стратегия предполагала пленение противника. Однако свое отношение к пленным они сформировали весьма быстро. Уже 16 июля 1941 г. в специальном постановлении ГКО было определено, как поступать с «трусами и дезертирами». Без знания дела Филатов утверждает: «Никто никого и тогда вот так с ходу в предатели не зачислял, если даже он исчезал из расположения своих войск. Разбирались персонально». В. Поворотов считает, что погибавшие от голода военнопленные, согласившись работать на противника, строили оборонительные сооружения или иным образом укрепляли в определенной степени его военную мощь. Поэтому будто бы они не подлежат реабилитации. Однако по заключению военной прокуратуры СССР, большинство военнопленных не было предателями. Пленум Верховного суда СССР в 1990 г. отверг обвинение в измене Родине, предъявленное в свое время ряду бывших военнослужащих РККА, которых немцы использовали в качестве переводчиков и на хозяйственных работах.

Приказ № 270 был сочинен в спешке, его текст даже не был отредактирован. Хуже другое: приказ был весь пронизан ложью, оперировал непроверенными фактами. Никто из упомянутых в приказе советских генералов на самом деле в плен не сдавался. Были оклеветаны честные люди. Не ясно, зачем понадобился приказ, если, по утверждению его авторов, «громадное большинство» красноармейцев, командиров и комиссаров «ведут себя безупречно, мужественно, а порой — прямо героически». Крах почти всего фронта, растерянность самой Ставки в приказе сводят к «случайному отрыву от армии» некоторых ее частей, «первой заминкой на фронте». Своим острием приказ был направлен против командиров. Этого официальная историография старается не замечать. Репрессии против командиров были несравненно более жестокими, чем против рядовых. В приказе обвинялись не только «неустойчивые, малодушные, трусливые» среди них, но и те, которые не «пытались даже помешать перетрусившим». Командиров батальонов или полков, которые «прячутся в щелях во время боя» (они почему-то названы «самозванцами»), приказ требовал «при необходимости расстреливать на месте» и «выдвигать на их место смелых и мужественных людей из рядов младшего начсостава или красноармейцев». Очень странно, почему были забыты командиры взводов и рот. Они — тоже «изменники»? Пройдет несколько месяцев, и Сталин со своими советниками поймут, как важно порой и командиру во время боя «прятаться в щелях», и как неразумно (моральная сторона им никогда не станет доступной!) их «расстреливать на месте». В частности, мы имеем в виду документ, который определит место командира в бою позади боевых порядков его подразделения, части.

Сильно подрывало авторитет командиров следующее положение приказа: «Обязать каждого военнослужащего независимо от его служебного положения потребовать от вышестоящего начальника, если часть находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться ему в плен — уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными…» В целом это положение должно быть признано абсурдным. Каким образом рядовые красноармейцы или командиры среднего, а подчас и старшего звена могут сориентироваться в боевой обстановке и принять требуемое решение, когда и Москва часто в этой обстановке разобраться оказывалась не в состоянии? Можно ли предположить, что «вышестоящий начальник» или «группа красноармейцев» заранее предупредят о своем намерении сдаться в плен?

Текст приказа во многом посвящен плену. Причем понятие последнего грубо искажено. Вопреки не только международным законам и обычаям войны, но и традициям своей страны