Южный ветер - Норман Дуглас

В 1904 году в Лондоне вышли две научно-популярные книги Дугласа о ландшафте Капри: «Голубой грот наяву и в литературе» (The Blue Grotto and Its Literature) и «Леса Капри» (The Forestal Conditions of Capri). С этого времени литературная деятельность Дугласа не прерывалась, и развод с Эльзой в том же 1904 году только развязал ему руки. А тут еще подоспел счастливый случай: Дуглас познакомился с отдыхавшими на Капри Джозефом Конрадом и его женой. Это стало началом долгой дружбы двух писателей. Что именно расположило Конрада к Дугласу — небританское, как и у него, происхождение, молодость и напористость коллеги — сказать трудно. Как бы ни было, в 1909 году Дугласа стали печатать в «Инглиш Ревью» — известнейшем лондонском литературном журнале тех лет, а в 1913 году, с подачи Конрада, опубликовали его «Слепых поводырей» (Blind Guides). Тогда же, стремясь поправить дела, он устроился, не без помощи Джона Маврогордато, талантливого журналиста, которому посвящена книга «Как все начиналось» (In the Beginning, 1925), помощником редактора в тот же «Инглиш Ревью», где проработал до 1916 года. За это время он издал еще две книги путевых заметок: «Фонтаны в песках» (Fountains in the Sand, 1912) — о поездке в Тунис, и «Старую Калабрию» (Old Calabria, 1915) — о путешествии по южной Италии. Ширится круг его литературных связей: Дуглас подружился с модными романистами тех лет — Хью Уолполом, Комптоном Макензи и его женой Фэйт.

В 1913 году в «Инглиш Ревью» вышла его статья «У нас во дворе» (In Our Alley), посвященная детским играм. Тема неслучайная: она близка дугласовским размышлениям о свободе фантазии, природе воображения, игре ума — этих благотворных условиях для занятий искусством. «Меня интересовало только одно — детская изобретательность», — пояснял писатель. — «Хотите узнать, на что способны дети, — перестаньте сажать их на готовенькое. Игры они придумывают, только если у них нет покупных игрушек». О статье восторженно отозвался Эдвард Гарнетт: «Потрясающе! Поздравляю! Прекрасная вещь — ученый труд в своем роде, а по непринужденности исполнения совсем как Рабле с его перечнем средневековых игр».

Игры играми, а жизнь Дугласа в годы первой мировой войны скорее напоминала страшилку. В 1915 году при загадочных обстоятельствах в дешевой австрийской гостинице погибла во время пожара его бывшая жена. Через год Дуглас чудом избежал судебного разбирательства по делу о педофилии. Еще неизвестно, как сложилась бы в дальнейшем его судьба, но тут Дугласу повезло: летом 1917 года в издательстве Мартина Секера вышел его единственный роман «Южный ветер», и за молниеносным и устойчивым успехом, — шутка ли, в одной только Англии в течение последующих десяти лет роман переиздавался пятнадцать раз! — страсти улеглись, многое забылось. К тому времени Дуглас снова уехал в Италию, во Флоренцию.

Его «флорентийский период» растянулся на долгие пятнадцать лет. За те годы Дуглас написал несколько неординарных книг: «Наедине» (Alone, 1921), «Вместе» (Together, 1923), «Как все начиналось» (In the Beginning, 1925) — и ряд вещей весьма средних. Сдружился с Пино Ориоли, издавшим в 1928 году «Любовника леди Чэттерлей» Д.Г. Лоренса. Поссорился с самим Лоренсом: то ли из-за того, что видел себя его соперником, то ли из-за трагической истории с их общим знакомым Морисом Магнусом, начинающим литератором, незадачливым игроком, покончившим с собой после очередного блефа. А может, не мог простить Лоренсу, что тот вывел его под именем Джеймса Арджайла в романе «Жезл Аарона» (1922). Как бы ни было, в 1925 году Дуглас опубликовал памфлет «Д.Г. Лоренс и Морис Магнус: больше воспитанности, господа» (D.H. Lawrence and Maurice Magnus: A Plea for Better Manners), и это, увы, не прибавило ему славы — ни при жизни Лоренса, ни тем более после его смерти. В 1928-м напечатал скабрезнейшие «Лимерики» (Some Limericks), а двадцать лет спустя — книги эссе «Поздний урожай» (Late Han'est, 1946) и «Венеру в кухарках» (Venus in the Kitchen, 1950).

Многое пережил на своем веку Норман Дуглас. Лучшей его книгой остался «Южный ветер», воспетый Грэмом Грином невзначай, между строк, в предисловии к «Венере»: «Мы сидим в открытом кафе: на столике, вперемешку с бокалами и рюмками, разложены потертый голубой берет, табакерка, рукопись… Он поглаживает машинописные страницы почти готовой книги. Ветер шаловливо загибает уголки страниц, норовя сдуть их со стола или перепутать, да не тут-то было: старый волк все видит, все замечает, — еще бы, он опять в игре! С нескрываемым удовольствием Дуглас разглаживает страницы своей новой книги».

Так чем же волнуют страницы «Южного ветра»?

* * *

На вымышленном острове Непенте в Средиземном море, похожем «на облако, серебряную песчинку среди бескрайних просторов синего моря и неба», чье название означает «забвение», ибо происходит от напитка, упомянутого Гомером в «Одиссее», собралась пестрая компания чудаков со всего света: мистер Кит, мистер Эймз, мисс Уилберфорс, мистер и миссис Паркер, граф Каловеглиа, мадам Стейнлин, Дэнис, герцогиня Сан- Мартино и многие другие. Погостить, а заодно навестить кузину, миссис Мидоуз, на остров приезжает епископ Бампопо мистер Херд: он здесь проездом — возвращается домой, в Англию, из Африки, где долгие годы отправлял епископские обязанности. Его по очереди представляют всем членам небольшой колонии, и таким образом читатель знакомится со всей честной компанией. У каждого своя история и, разумеется, своя жизненная философия. За две недели, проведенные мистером Хердом на острове, он отдыхает душой, становится другим человеком. Чего стоит один факт, что. став невольным свидетелем преднамеренного убийства, он не заявляет в полицию? Нет, решительно остров Непенте действует благотворным образом на каждого. кто попадает под его чары. Дует сирокко, облако вулканического пепла дважды опускается на остров, застя солнце, но от этого сладкая жизнь героев и их философствование не становятся менее приятными, а книга — менее интересной. Так и хочется воскликнуть: чем не Кипр, чем не Канары? А, может, остров «Утопия»? Новые люди, новая жизнь? Кстати, животрепещущая тема в литературе XX века — вспомнить «Остров» (Island, 1962) Олдоса Хаксли…

С другой стороны, не забудем: основной жанр, в котором десятилетиями работал писатель, — это жанр путевых заметок, или (если буквально переводить с английского) «книга о путешествиях». Для английской прозы XX столетия он оказался чрезвычайно продуктивным. Развитие его совпало сразу с несколькими движениями в общественной и культурной жизни прошлого века. Хотя путешествовать англичане любили всегда. С XVIII века, например, у английских дворян вошло в привычку отправлять сыновей в так называемое Большое турне по Европе — длительное путешествие по европейским столицам, с тем чтобы приобрести опыт и «себя показать». Англичане за границей чувствовали себя как дома. Еще бы, имперская Великобритания правила на суше и на море — это только прибавляло уверенности ее подданным. В начале XX века, когда коллапс первой мировой войны многих сорвал с насиженных мест и заставил колесить по странам и континентам, тяга к перемене мест у англичан вошла в привычку. Страна еще долго оставалась империей, и путешествия по Европе, Азии, Австралии, Африке и Америке не составляли для англичан особого труда (разумеется, за исключением четырехлетнего периода войны, с 1914 до 1918 года, и единичных случаев, когда брак с немцем или с немкой, как у Д. Г. Лоренса, мог служить временным препятствием для выезда). Так что традиционное английское путешествие, интерес англичан к экзотике, их страсть выведывать никому не известные подробности и дух космополитизма немало способствовали развитию жанра путевых заметок в английской литературе рубежа XIX–XX вв.