Июнь. 1941 год. Запрограммированное поражение - Борис Кавалерчик

К тому же боевой опыт даже тех советских частей и соединений, которые его все же получили, к началу Великой Отечественной войны в значительной степени был утрачен. Например, все восемь участвовавших в боях с финнами советских танковых бригад были расформированы и обращены на формирование мехкорпусов. Такая же судьба постигла воевавшие там девять сводных танковых полков и 38 танковых батальонов стрелковых дивизий. Большинство рядовых бойцов и младших командиров, ветеранов Финской войны и конфликта на Халхин-Голе, к июню 1941 г. были демобилизованы, а на их место пришли необстрелянные новобранцы. Поэтому даже успевшие повоевать части и соединения в значительной мере растеряли свою боевую закалку, выучку и спаянность. К тому же изначально их было не так уж много. Накануне войны в состав западных приграничных военных округов РККА входили только 42 соединения с боевым опытом Халхин-Гола или Финской войны, или меньше четверти из всех имевшихся[106]. Для контраста, 82 % дивизий германской армии, выделенных для проведения операции «Барбаросса», обладали свежим боевым опытом, полученным непосредственно в сражениях в Европе в 1939–1941 гг. Да и в остальных немецких соединениях тоже хватало ветеранов этих кампаний [590].

Нельзя забывать, что масштабы боевых действий, в которых довелось поучаствовать немцам, были куда более значительными, чем у Красной Армии. Таким образом, вермахт имел, без преувеличения, подавляющее превосходство над Красной Армией в практическом опыте современной мобильной войны. И именно такую войну он навязал ей с самого начала.

В связи с быстрым ростом численности вооруженных сил и предвоенными репрессиями уровень подготовки советских командиров тактического звена и особенно оперативной подготовки высшего командного состава Красной Армии резко снизился. Виднейшие советские теоретики и практики военного дела, кто имел смелость отстаивать свои взгляды, были объявлены врагами народа и уничтожены. А вместе с ними канули в небытие и их практические рекомендации по подготовке и ведению операций в новых условиях. Среди них оказались многие десятки лучших командиров Красной Армии, в том числе из самого высшего звена, прошедших обучение в германских военных школах в СССР или в самой Германии, включая академию генштаба рейхсвера. Им так и не довелось использовать и эту подготовку, и свой опыт и способности против своих немецких учителей. Практически всех их постигла одна и та же трагическая участь: они были уничтожены в период «большого террора» как фашистские шпионы. Их знания стратегии и тактики вермахта, которые они получили из первых рук, от самих же немцев, были зарыты вместе с ними в безымянные могилы… В результате в системе оперативной подготовки наметился отрыв теории и практики планирования операций и управления крупными массами войск от требований современной войны.

Быстрое формирование новых объединений и крупных соединений Красной Армии привело к массовому выдвижению на высшие должности командиров и штабных работников, чей служебный рост был стремительным, но не всегда обоснованным. Нарком обороны в директиве № 503138/оп от 25.01.1941 г. констатировал:

«1. Опыт последних войн, походов, полевых поездок и учений показал низкую оперативную подготовку высшего командного состава, войсковых штабов, армейских и фронтовых управлений ‹…›.

Высший командный состав ‹…› не владеет еще в должной мере методом правильной и полной оценки обстановки и принятия решения в соответствии с замыслом высшего командования. ‹…›

Войсковые штабы, армейские и фронтовые управления ‹…› имеют лишь начальные знания и поверхностное представление о характере современной операции армии и фронта. ‹…›

Ясно, что при таком уровне оперативной подготовки высшего командного состава и штабов рассчитывать на решительный успех в современной операции нельзя».

В приказной части директивы, в частности, говорилось:

«…г) всем армейским управлениям ‹…›к 1 июля закончить изучение и отработку армейской наступательной операции, к 1 ноября — оборонительной операции» [591].

Но принимаемые меры не могли быстро выправить это положение. Кадрового резерва не было, а командирам, выдвинутым на вышестоящие должности после систематических чисток, негде было набраться опыта: крупные маневры начали проводиться в 1935–1937 гг., а армейские управления были восстановлены только в 1939 г. перед польской кампанией. К началу войны было создано 20 армейских управлений[107]. Перед войной командиры и работники крупных войсковых штабов, армейских и фронтовых управлений имели совершенно недостаточные навыки в организации боевых действий войск, взаимодействия, боевого, технического и тылового обеспечения. К тому же штабы армий, как и штабы округов были не укомплектованы личным составом, средствами связи и транспортом даже по штатам мирного времени. Так, управление 13-й армии ЗапОВО, которой уже был назначен район прикрытия госграницы № 3, начали формировать только в первой половине мая 1941 г. На 21 июня оно было укомплектовано личным составом на 40, а техникой — на 20 %, средств связи вообще не имело. Не хватало 64 человек начальствующего состава [592]. Армия так и не вышла на свой Вельский участок прикрытия. Входившую в ее состав 49-ю стрелковую дивизию, находившуюся в приграничной полосе, уже в ходе боев пришлось переподчинять 10-й армии.

17 мая 1941 г. Тимошенко подписал директиву № 34678 «О задачах боевой подготовки на летний период 1941 года». Там на основе данных, полученных во время проверки Наркоматом обороны и руководством округов хода боевой подготовки войск, было сказано немало горьких слов о выявленных недостатках. Среди них был и такой: «Не отработано взаимодействие в бою мотомеханизированных войск с саперными частями, артиллерией и авиацией, особенно в труднопреодолимой местности и в сложных видах боя». В той же директиве совершенно справедливо констатировалось, «что в современной войне не будет простых форм боя и что основой успеха в современном бою является организация взаимодействия всех родов войск снизу доверху» [593].

Не лучше обстояло дело с командующими оперативно-стратегического (фронтового) уровня, которые на крупных учениях и маневрах (за исключением игр, проведенных в декабре 1940 г.) никогда не выступали в роли обучаемых, а только — руководителей. Это относится и к вновь назначенным командующим приграничными особыми военными округами, войска которых противостояли полностью развернутому вермахту.

Например, КОВО на протяжении 12 лет возглавлял впоследствии расстрелянный И. Якир. Затем округом командовал Тимошенко, Жуков, а с февраля 1941 г. — генерал-полковник М.П. Кирпонос[108]. Командуя в 1939–1940 гп 70-й сд, за отличия при взятии Выборга он получил звание Героя Советского Союза. Через месяц после окончания «Зимней» войны» он уже командует стрелковым корпусом, а в июне того же года — Ленинградским военным округом. Конечно, к началу войны у Кирпоноса не было достаточного опыта управления крупными объединениями войск.