Основание. От самых начал до эпохи Тюдоров - Питер Акройд

Тогда Елизавета Вудвилл согласилась на компромисс, по которому юного короля могли сопровождать не более 2000 человек. Глостера предупредили о возможности того, что Вудвиллы могут попытаться контролировать короля, но они признали его в качестве полноправного лорда-протектора королевства. В конце апреля Глостер прибыл с севера и присоединился к своему стороннику герцогу Бекингему в Нортгемптоне. Это было всего в десяти милях к северу от того места, где по пути в Лондон остановилась королевская партия; Стони-Стратфорд находился на пересечении Уотлинг-стрит и дороги в Нортгемптон.

Стороны обменялись заверениями в дружбе. Риверс и его спутники поприветствовали двух герцогов и встретились с ними в доме неподалеку от Нортгемптона; они весело провели вечер, но на следующее утро Риверса арестовали по обвинению в измене и отправили в тюрьму на север. Затем Глостер и Бекингем поехали в Стони-Стратфорд и сообщили юному королю, что дядя и другие люди из его окружения плели заговор против молодого человека. Эдуард возражал и протестовал, говорил, что «не видел от них ничего плохого и хотел бы сохранить их при себе, если только обвинения не будут доказаны». Но четырнадцатилетний мальчик не мог тягаться с Глостером, сообщившим королю, что Риверс играл определенную роль в дебошах покойного Эдуарда, и эти развлечения смертельно ослабили короля-отца. Эти слова хорошо сочетались с высокой моралью самого Глостера. Молодой король отметил, что он полностью полагается на суждения своей матери, и Бекингем возразил, что не стоит доверять женщинам.

Когда новости об аресте достигли Лондона, семейство Вудвилл и его сторонники встревожились. Они попытались поднять армию, но Лондон для них был чужой землей. Тогда королева взяла своего второго сына и дочерей и укрылась с ними в убежище в Вестминстерском аббатстве. Второй раз в жизни она искала защиты в этом святом месте, но теперь ситуация была куда более опасной. Две семьи боролись за власть, не было сильного совета или группы аристократов, которые могли бы встать между ними. Эдуард IV должен был предвидеть такие последствия своих действий, когда создал две группы подданных, обладающих большой властью, но не сделал никаких попыток предотвратить подобную ситуацию. Поэтому теперь королева сидела на полу среди разбросанных камышовых подстилок, а вокруг нее «с грохотом перетаскивают тяжелые вещи в святилище. Среди них ящики, сундуки, мешки, узлы, тюки, все это — на спинах мужчин, ни один из которых не стоит без дела. Одни нагружают, другие несут, третьи сбрасывают ношу; кто-то идет за новым грузом, а кто-то ломает стены, чтобы пройти кратчайшим путем».

Глостер немедленно предпринял действия, чтобы обезопасить монарха и подчеркнуть свою власть в любом столкновении с Вудвиллами. Он написал совету и мэру Лондона, настаивая на том, что действует, чтобы сохранить жизнь королю, и не претендует на корону. 4 мая Глостер привез Эдуарда в Лондон и, в знак своих добрых намерений, настоял на том, чтобы все лорды и олдермены принесли клятву верности своему новому монарху. Эдуарда вначале поместили во дворце Или, а потом перевезли в Тауэр как более подходящее место для того, чтобы подготовиться к коронации.

Шесть дней спустя Глостер стал лордом-протектором, хотя срок и объем его протекторства не были точно определены. Коронация Эдуарда V должна была состояться 22 июня, и с этого момента юный король мог объявить, что готов править самостоятельно. Возможно, этого желала его мать. Генрих VI приступил к управлению государством в возрасте пятнадцати лет, Ричард II принял на себя королевские обязанности в семнадцать. Таким образом, теоретически у Глостера оставалось очень мало времени, чтобы утвердить свою власть. Возможно, он также боялся, что Вудвиллы пожелают его уничтожить.

Тот факт, что сама королева-мать оставалась в убежище, подчеркивал всю зыбкость и опасность ситуации. Одним из первых действий Глостера как лорда-протектора было удаление родных и союзников Вудвиллов с должностей, где они имели какое-то влияние. Решение, казалось, поддержало большинство в Королевском совете, который не считал эти отстранения частью заговора с целью заполучить корону. Также Глостер наградил своих союзников. Герцог Бекингем, например, получил управление Уэльсом и граничащими с ним землями; возможно, по случайному совпадению он также узурпировал власть Вудвиллов в этом регионе.

Хронисты того периода соглашаются, что к концу мая Глостер приготовился захватить корону; но, возможно, здесь именно оценка прошедших событий задним числом позволяет судить здраво. Возможно, сам Глостер не знал или был не уверен, что делать; из истории своей семьи он, как никто другой, знал о том, какую власть имеют шансы и неожиданные обстоятельства.

Первые реальные признаки его намерений появились в письме к северным союзникам от 10 июня, где герцог просил их прибыть к нему «и оказать помощь против королевы, ее кровных родственников и приближенных, которые намереваются и постоянно вынашивают планы убить и полностью уничтожить нас и нашего кузена герцога Бекингема, а также старую королевскую кровь этого государства…». Из его слов можно в равной мере предположить и страх, и неуверенность. Он не упомянул Гастингса как возможную жертву этих интриг, потому что уже имел причины подозревать и его. Было похоже, что Гастингс знает о решении Глостера свергнуть юного короля и намерен сопротивляться этой попытке; все хронисты подчеркивают верность Гастингса Эдуарду.

13 июня в 9 часов утра Глостер присоединился к совету в Белой башне Тауэра, продемонстрировав при этом свое чувство юмора. Томас Мор очень живо представил это собрание в жизнеописании Ричарда III; к этой записи часто относятся со скептицизмом, но для Мора главным источником, без сомнения, был Джон Мортон, который в качестве епископа Или присутствовал при происшедшем.

«Глостер обратился к епископу Эли с такими словами:

— Милорд! В вашем саду в Холберне растет отменная земляника. Я прошу вас, позвольте мне взять оттуда корзину ягод!

— С радостью, милорд, — отозвался тот, — и дай бог, чтобы я мог с такою же готовностью преподнести вам на радость что-нибудь и получше»[60].

Епископ отослал слугу, а Глостер удалился в свои покои. Час спустя герцог вернулся к совету в совершенно другом состоянии духа. Теперь он был раздражен и зол; в минуты ярости или смущения у него была привычка кусать нижнюю губу.

«Он начал так:

— Какого наказания заслуживают те, кто замышляет и готовит гибель мне, — мне, столь близкому родичу короля и протектору его королевской особы и всего королевства?

Гастингс ответил первым:

— Они заслуживают смерти, мой лорд, кем бы они ни были.

— Чародейством этим занимается, — сказал тогда протектор, — не кто иной, как жена моего брата и вместе с ней другие!»

После этого он назвал Елизавету (Джейн) Шор, которая была любовницей Эдуарда IV и наименее вероятным кандидатом в наперсницы королевы. В этот момент Ричард подтянул рукав своего камзола и показал совету изуродованную левую руку. Это увечье было далеко не свежим — более того, рука, как говорит Мор, «всегда такой и была», но она послужила цели доказать колдовство оппонентам Глостера. После этого герцог повернулся к самому Гастингсу и с яростью обвинил его в измене. Гастингса быстро увели и без долгих рассуждений казнили, отрубив ему голову на бревне, которое лежало неподалеку от входа в часовню Тауэра.