Утерянные победы. Воспоминания фельдмаршала - Эрих фон Манштейн

Кроме того, армия доносила:

Это донесение показывает, что высказанное за 8 дней до этого начальником штаба армии мнение о том, что армия сможет продержаться в котле при соответствующем снабжении вплоть до Пасхи, оказалось, как и следовало ожидать, ошибочным.

Одновременно это донесение показывало, что 8 дней назад, когда командование группы армий отдало 6 армии приказ на прорыв, представился не только первый, но – как показывало состояние ее сил – и последний случай к спасению.

В остальном же в конце декабря и начале января на фронтах 6 армии было относительно спокойно, если не считать отдельных атак противника. Либо противник хотел перед решающим наступлением пополнить боекомплект своей артиллерии, либо он сосредоточивал все имеющиеся у него силы для уничтожения 4 танковой армии и достижения решительного успеха в большой излучине Дона.

8 января в штаб группы армий прибыл генерал Хубе, командир 14 тк. Гитлер вызывал его к себе в Летцен (Гижицко) из Сталинграда, чтобы через него получить информацию об обстановке в 6 армии. Генерал Хубе сообщил мне, что он изобразил Гитлеру обстановку в котле без всяких прикрас. Гитлер имел представление об этой обстановке благодаря ежедневным донесениям группы армий, но он просто не хотел верить всему этому. Однако было примечательно, какое впечатление произвело на генерала Хубе пребывание в Летцене (Гижицко), какое влияние оказала на него уверенность Гитлера в спасении 6 армии, хотя неизвестно, была ли эта уверенность искренней или показной. Гитлер заверил его, что будет предпринято все для того, чтобы на долгое время обеспечить армию всем необходимым, и указал на планируемое деблокирование армии. Хубе вернулся в котел, преисполненный уверенности, но затем по приказу Гитлера вновь был вызван из котла, и ему было поручено руководить снабжением 6 армии извне. Но и он не мог улучшить дело снабжения, так как недостатки снабжения были вызваны неблагоприятной метеорологической обстановкой и нехваткой транспортных самолетов, а не плохой организацией. На меня лично неприятно подействовало сообщение Хубе о том, что среди солдат 6 армии прошел слух, будто я передал им по радио: «Держитесь, я вас выручу. Манштейн». Хотя я и прилагал все усилия к спасению 6 армии, я никогда не имел обыкновения давать войскам обещания, в выполнении которых я не был уверен и осуществление которых зависело не только от меня.

Генерал Хубе, который был человеком, не знающим страха, во время своего доклада Гитлеру пытался также дать ему понять, в какой степени события, подобные окружению 6 армии, могут повредить его авторитету в качестве главы государства. Тем самым он хотел намекнуть Гитлеру, что ему следовало бы передать командование, по крайней мере, на Восточном фронте, в руки специалиста – военного. Но так как Хубе по пути в Летцен (Гижицко) был у нас, то Гитлер, несомненно, подозревал, что это я заставил Хубе высказать подобные соображения, хотя это было и не так.

Когда уже впоследствии, после падения Сталинграда, я предложил Гитлеру назначить верховного главнокомандующего, он был уже предупрежден и отнесся к этому абсолютно отрицательно. Может быть, в другом случае он скорее пошел бы на то, что я предложил, так как гибель 6 армии, ответственность за которую лежала на нем, сильно на него подействовала.

9 января противник предложил 6 армии капитулировать. По приказу Гитлера это предложение было отклонено.

Я не думаю, чтобы меня можно было обвинить в некритическом отношении к военным решениям и мероприятиям Гитлера. Но в этом случае я целиком поддерживаю его решение, так как в тот момент оно было продиктовано необходимостью, как бы тяжело оно ни было с чисто человеческой точки зрения.

Я не говорю уже о том, что по представлению настоящего солдата армия не имеет права капитулировать, пока она еще хотя в какой-то степени способна вести бой. Отказаться от этой точки зрения означало бы отрицать вообще основные принципы ведения войны. Пока не наступил счастливый век, когда государства смогут обходиться без вооруженных сил, пока существуют солдаты, необходимо будет отстаивать эту точку зрения как точку зрения солдатской чести. Даже кажущаяся бесперспективность боя, которого можно избежать с помощью капитуляции, сама по себе вовсе не оправдывает сдачу войск в плен. Если каждый командир, считающий свое положение безвыходным, захотел бы капитулировать, то никогда нельзя было бы выиграть войну. Даже в обстановке, которая казалась совершенно безнадежной, довольно часто все-таки находился какой-нибудь выход. Для генерала Паулюса отклонение предложения о капитуляции было его солдатским долгом. Единственным оправданием для капитуляции было бы отсутствие у армии боевой задачи, то есть полная бессмысленность дальнейшего сопротивления. Но здесь-то мы и касаемся существа этого вопроса и находим оправдание тому, что Гитлер запретил 6 армии капитулировать и что командование группы армий не ходатайствовало об отмене этого запрещения. 6 армия – как бы бесперспективно ни было ее сопротивление в будущем – еще должна была в течение возможно большего времени играть решающую роль в развитии общей оперативной обстановки. Она должна была стремиться возможно дольше сковывать противостоящие ей силы противника.

В начале декабря, по нашим данным, на внутреннем фронте окружения 6 армии противник имел до 60 соединений (стрелковые дивизии, танковые и механизированные бригады). Часть из них, несомненно, была снята с этого фронта в связи с наступлением 4 танковой армии. Но вместо них противник подтягивал сюда новые силы. К 19 января из 259 соединений противника, находившихся, по нашим данным, перед фронтом группы армий «Дон», 90 соединений были связаны 6 армией. Нет необходимости анализировать последствия, которые угрожали бы всему южному крылу Восточного фронта в случае высвобождения этих 90 соединений, если бы 6 армия капитулировала 9 января; насколько сложна была тогда обстановка на этом участке фронта, было уже показано выше.

Армия могла еще вести боевые действия, хотя для нее эта борьба уже была бесперспективной. Но то, что она продолжала держаться, имело решающее значение для положения всего южного крыла Восточного фронта. От каждого дня, на который она могла оттянуть высвобождение сил противника, зависела судьба Восточного фронта в целом. Теперь могут сказать, что война все равно была проиграна и что более раннее ее окончание позволило бы избежать неисчислимых страданий. Но это могут говорить люди, склонные к выводам постфактум. В те дни вовсе еще не было решенным делом, что Германия проиграет войну. Вполне возможно было добиться в войне ничейного решения, на основе которого могло быть найдено ничейное решение и в политической сфере. Для этого необходимо было стабилизировать положение на южном крыле Восточного фронта, что, в конце концов, и удалось сделать. Но необходимой предпосылкой успешного решения этой задачи было продолжение борьбы 6 армии до самой последней возможности, чтобы как можно дольше сковывать максимальное количество сил противника. Только суровая военная необходимость заставила Главное командование потребовать от храбрых войск 6 армии и этой последней жертвы. Правда, оно же несло ответственность за то, что 6 армия попала в такое положение, но это уже совсем другой вопрос.