Пробуждение - Нефер Митанни

Не тревожьтесь, Анна Лександровна! Ежели суждено, так будет здрав ваш секретарь… Ну а нет… Как тунгус сказал – дУхи решают…

- Иван, я умоляю вас! – Анна вцепилась в его здоровую руку, - Джон не может умереть! Он… так молод и он защищал меня…

- Анна Лександровна, Сугак слов на ветер не бросает! – атаман нахмурился. – Любишь его? – вдруг спросил он.

- Да, Бог с вами, Иван! – Анна встала со скамьи, заговорила быстро, словно торопилась убедить его в чём-то: - Джон из Америки, американский подданный, он мой секретарь… сопровождает меня до места ссылки моего мужа… Я ведь замужем за Сергеем Владимировичем.

- Вот, как значит, - он задумчиво покрутил ус, - И за что же угораздило барина? Неужто за декабрь?!

- Да, за декабрь…

- Ну, добре! А вы, значит, к нему отправились?

- Да…

- Вот же ж глупая! И не остановил вас никто?! – он взмахнул руками и хлопнул себя по коленям.

- Меня пыталась остановить Марья Фёдоровна, - печально улыбнулась Анна, - Но… иначе я не могу… Я люблю мужа и должна быть с ним!

- Ну, любовь… - протянул он и с усмешкой заметил: - Вы Анна Лександровна, извиняйте, конечно, но не верю я в эти бабьи стоны! Баба – кошка, кто приласкал, к тому и ластится…

Анна хотела что-то возразить, но он остановил её жестом и продолжал:

- Хотя… Кто вас разберёт? Я же вас давно приметил – вы странная и личико у вас… ну, ангел чистый! Вот бывает же краса такая неземная! – он пристально посмотрел ей в глаза, точно пытался рассмотреть в них что-то потаённое.

Потом вдруг с раздражением заметил:

- Запереть бы тебя, краса ненаглядная,осыпать золотом, в шелка обернуть, заласкать до полусмерти, да ведь не полюбишь атамана?! – усмехаясь, он сверкнул глазами, - Не пронзай очами, барышня! Вижу, что не полюбишь! А силой я любовь не беру! Полезай на печь, - вдруг распорядился он, - утром в баньке попаришься и пойдёшь к своему американцу. А покуда отоспись!

Он подсадил Анну на печь и, больше не сказав ни слова, вышел.

***

Ах, печь, печь! Русская печь! Большая, уютная, спасение при недугах и нега для продрогших тела и души! Не было в свете ничего живительнее тебя! Нет и не будет во веки веков! Не придумал человек ничего лучше в лютый мороз, как очутиться на ней, окунуться в мягкое материнское тепло, сомлеть в сонной неге, проваливаясь в сладкий спасительный сон, отринуть от себя все дневные невзгоды и волнения, всё, что страшило и тревожило. Уплыть по мягким волнам, точно младенец, покачиваемый в колыбели заботливой матерью.

Анна, очутившись на печи, почти сразу уснула: сказались волнения и многодневная смертельная усталость. Лишь сняв капор с шалью, да укрывшись собственной шубкой, она заснула, как была, в одежде. Да, она у разбойников, да, присмерти милый дорогой Чедвик, её опора в морозном Аду, но сейчас она может только спать… Это тепло необходимо ей, чтобы обрести силы для нового дня, который, наверняка, будет трудным. Завтра она продолжит бороться с обстоятельствами, а сейчас она спит. Сладко и глубоко, как не спала до этого никогда!

Ночью ей приснился Сергей, улыбаясь, он смотрел на неё и протягивал к ней руки. А потом подхватил, сжал в объятиях и завладел её губами, в страстном натиске заставляя их раскрыться. В этом сне он любил её, и она, отдаваясь ему, возрождалась для нового дня. Усталость медленно покидала её измученное дорогой тело, каждая его клеточка словно обретала что-то утраченное. Подобно цветку, раскрывающемуся по весне от ласк солнечных лучей, расцветала Анна от сна, в котором любимый целовал её, дарил ей свою любовь.

Где-то впереди была неизвестность, возможно, новые волнения и страхи, но сейчас свершилось чудо - ласковое тепло печи, вернуло ей, пусть только во сне, ощущение присутствия Сергея.

_____________________________________

* англ. "Думаю, из меня вышел бы неплохой телохранитель...но поздно, слишком поздно..."** Яловые или юфтевые сапоги - другое название юфти – «русская кожа». Она проходит несколько стадий дубления и вырабатывается из шкур ялового (не старше 1-1,5 лет) крупного рогатого скота, конских и свиных.*** Кухлянка - у народов Севера: верхняя меховая одежда в виде рубахи мехом наружу.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Часть II.Глава 21

В качестве иллюстрации использован рисунок Алексея Мищенко к рассказу Д.Н. Мамина-Сибиряка "Зимовье на Студеной".

Проснувшись, Анна резко села. О, это только сон, Сергей на каторге, а она… Она вдруг вспомнила, что находится в становище разбойников. Соскользнув с печи, она поправила свою одежду и едва успела привести в порядок волосы, собрав их в тугой узел, как дверь распахнулась и вошёл тунгус.- Айда, - сказал он и жестом позвал её идти за ним.- Куда мы идём? Я хочу видеть своего спутника! – Анна постаралась держаться смело, хоть в глубине души всё сжималось от страха.Да, Иван вчера не показался ей злодеем. Однако люди меняются, и потом, наверняка, их с Чедвиком участь решает не только он.- Он там, - туземец неопределённо указал рукой.Анна не решилась больше заговорить с ним, понимая, что ничего толкового от него ей не добиться, и просто молча пошла за ним.Стояло морозное солнечное утро, день обещал быть светлым. Поляна в окружении елей и сосен выглядела уютным уголком. Кроме избы, в которой Анна провела ночь, здесь стояли ещё четыре две, меньшего размера, и баня.- Твоя идти туда, - иноземец указал на баню и добавил: - Сугак сказал.- Спасибо, - улыбнулась Анна, - Но мне надо к моему человеку.- Чилавека потом, - отмахнулся тунгус, - Снасяла мыться давай! Потом чистым ходи…- Но я должна узнать, как он, ему лучше? – настаивала Анна.- Нее, сичас нельзя! – старик замахал руками и замотал головой. – Снасяла баня, потом ходи чилавека.Анна поняла, что так она ничего не добьётся и, решительно распахнув двери, шагнула в баню. В лицо ударил тёплый влажный воздух, наполненный ароматом хвои и листьев берёзы. Только сейчас она поняла, как же ей не хватало всё время в пути этого влажного жара. Скинув одежду в предбаннике, распахнув вторую низкую дверь, в одной рубашке она шагнула в царство живительного пара. На мгновение зажмурилась, привыкая к мягкой благодати, вдыхая смолистый аромат пихтового веника. Вымывшись, она почувствовала себя значительно бодрее, едва успела одеться, как вновь пришёл инородец