Агасфер. Золотая петля. Том 1 - Вячеслав Каликинский

* * *

Ефим вернулся на следующую ночь, как и обещал. Он беззвучно вынырнул из густого орешника, положил руку на плечо вздрогнувшего офицера:

– Заждался, паря?

– Ох, как я рад тебя видеть, Ефим! – Рейнварт, не удержавшись, обнял старика, ткнулся лицом в его колючую бороду: – Не поверишь: ночка прошедшая да нынешний день самыми длинными в моей жизни показались.

– Ну-ну! Бери бидон с керосином, мешок с припасами – пошли! Шагать нам еще часа два, полагаю. А поговорим там, на зимовье. Дыхалку пока береги!

Уже в лесной избушке, затеплив фонарь и затопив печь, Ефим рассказал Рейнварту про свой ночной поход:

– В свою избу я возвращаться вчера ночью поостерегся, к старухе знакомой пошел. Она поутру и за шкурками в мою избу сходила, и в лавку за припасами. А когда верталась – мужичок за ней следил, из наших, деревенских – прихвостень Замащикова. Должно, под домом моим где-то залег и караулил. Я, как стемнело, через окошко из старухиного дома выбрался, огородами обошел и того наблюдателя маленько по голове дрыном приложил. Он в траву улегся, а я с припасами сюда направился. Ну, теперь нам, паря, до весны всего хватит! Капканы тебя ставить научу, зверя скрадывать – всю таежную науку постигнешь!

– А не найдут нас тут, Ефим? Замащиков-то тоже, поди, лесовик изрядный!

– Не-е, паря, он не из таковских! В артели его бандитской есть, конечно, следопыты. Говорили, даже буряты – промысловики имеются. Но мы с тобой побережемся, паря! Пару самострелов на тропках поставлю… Давай-ка спать, Вадим! Притомился я что-то…

* * *

В зимовье Ефима неторопливо потекли таежные будни. Для Рейнварта лесная «робинзонада» поначалу казалась невыносимо скучной и однообразной. К тому же его невыносимо мучило сознание своей ущербности: память к нему, вопреки утешающим прогнозам Ефима, возвращаться не спешила. Ночами он иногда просыпался, словно от толчка и долго лежал с открытыми глазами, пытаясь вспомнить мелькнувший во сне фрагмент воспоминаний – и не мог! Рейнварт соскакивал с лежанки, накидывал тулуп и бродил под окнами зимовья, ругая последними словами себя, Ефима, атамана Замащикова, загнавшего его в эту таежную каторгу. Вадим отчего-то был уверен: вернувшись к людям, на таежную станцию Тыреть, он непременно вспомнит все – вспомнит – и только тогда обретет долгожданный покой…

Замерзнув, офицер возвращался в потопленное зимовье и нырял в «кокон» одеял и шкур на теплой лежанке – но сон к нему уже не шел, и тогда он до света, задыхаясь от бессилия, слушал чью-то возню и шуршание на полу.

Ефиму эти метания постояльца были чужды. Здесь, в «лесном храме» тайги, он вел привычную жизнь лесовика – никуда не спешащего, не ведающего суеты буден. Старый охотник терпеливо сносил нервные срывы Рейнварта и его бесконечные расспросы и рассуждения. Несколько раз подступал с расспросами:

– Вот не пойму я все же, Вадим: отчего ты туда рвешься?

– Сам не знаю, Ефим… Хочу убедится, что похищенное золото там, в яме.

– Как же ты нужную тебе яму узнаешь, ежели из вагона, говоришь, не выходил? Их там много, ямов-то!

– Узнать можно: кое-что я все-таки помню. Один из моих товарищей сапером был. Он бомбу заложил в яму так, чтобы засыпало спрятанные ящики. Стало быть, края у нужной ямы взрывом попорчены!

Ефим терял терпение:

– Ну, найдем нужную тебе яму – дальше что? Сам туды полезешь? Али думаешь, что местные мужики жижу соляную откачать помогут?

– Не знаю я Ефим! – Рейнварт брался обеими руками за голову, начинал монотонно раскачиваться. – Понимаешь, должен я точно знать, что золото еще там! Ефим, давай по весне на разведку в Тыреть съездим, а? Ну, пожалуйста!

– Вот приставучий ты Вадим! Ну, словно банный лист к жопе пристал: поехали да поехали! – рассердился Ефим. – Я не отказываюсь – только до весны дожить еще надо! И Костю Замащикова со следа стряхнуть. Ты же не маленький, понимать должон: если он нас поймает, плохо нам будет! Поедем, говорю! Только тогда, когда я скажу.

– И когда же?

– Не когда, а как, Вадим! Не будь под Аларью Замащикова – можно было бы лошаденку в деревне добыть и напрямки в Тыреть отправиться. Но так он нас мигом словит! По чугунке надо нам ехать, вот как я придумал! Дрезину починим да поедем, вот как!

Рейнварт даже застонал:

– Вот теперь дрезину какую-то выдумал… Ладно, на лошади нельзя, понимаю! Но отчего нам не на поезде, как все люди, не поехать?

– Куды я на поезде с винтарем да без мандата? Без него по нынешним временам никак нельзя. Не отберут, так заарестуют! И у тебя документов никаких, Вадим – а без них на поезде никак нельзя!

– А дрезину твою где взять? – после томительной паузы поинтересовался Рейнварт.

– Был здесь купец когда-то. Яков Швец прозывался. Два магазина в селе имел и еще парочку в Тырети и Хотгоре – это южнее. Когда германская война началась, спроворил Швец лесозаготовки, пилораму хотел ставить. Откупил у обчества деляну, нанял работяг, чтобы лес валили. Узкоколейку от главной колеи Транссиба до своей деляны проложил, тупик свой на станции построил. У казны хотел подряд на поставку леса взять – а казна ему отказала. Работяги без жалованья разбежались, управляющий тоже. Сторожа дольше всех продержались: мужикам лес потихоньку сбывали, тем и жили. В общем, осталась от задумки одна заросшая узкоколейка, пара вагонеток и дрезина ржавая. Вот я и хочу одну отчистить от ржавчины и приспособить. Согласен?

– Конечно!

– «Конечно»! – усмехнулся Ефим. – Погляжу я, как ты ржу отскребать от дрезины станешь! Там на неделю работы, не меньше!

– Уж лучше на людях ржавчину отбивать, чем здесь в моховика таежного превратиться, Ефим! – криво усмехнулся Рейнварт.

Стоять и не двигаться, псы красные! – скомандовал другой. – Первый, кто шевельнется, схватит пулю! А вы, граждане штатские, – он повел стволом обреза в сторону замерших у тарантаса Агасфера, Андрея, Безухого, Линя и Масао. – Ну-ка быстренько к костру! И руки держать кверху, чтобы я видел! Стреляем метко, если чо!

Появление незнакомцев было столь неожиданно, что все замерли. Мгновением спустя картинка ожила: один из кашеваров, сидевший у костра на корточках, резко рванулся в сторону, пытаясь дотянуться до лежащей в траве кобуры с наганом. Тут же грянул выстрел и раздался сдавленный крик: кашевар покатился по земле, так и не успев встать. На плече у него расплывалось кровавое пятно.

– Все на землю! Ложись, суки! – дико заорал бандит, передергивая затвор еще дымящегося обреза. – Я ж сказал, что стреляю изрядно! Лежать всем!

Он оглушительно свистнул, и тут же из ложбинки, из густой гривы кустарника, где паслись кони, с руганью и торжествующими воплями к костру полезла целая свора бандитов. Агасфер едва успевал считать: один… три… шесть, семь.