Индийская принцесса - Мэри Маргарет Кей

Он слышал бесчисленные рассказы о принятых у афганцев методах ведения боя против кавалерии. Воины лежат за земле, держа наготове свои длинные, бритвенно-острые ножи, и снизу наносят лошадям удары по ногам и в брюхо, чтобы седоки вылетали из седел. Прием, как ему объяснили, чрезвычайно эффективный, особенно при столпотворении, – и он охотно верил. По словам Уиграма, сабли и копья в таких случаях практически бесполезны: полагаться приходится на карабины и револьверы, поскольку, оказавшись перед угрозой принять смерть от пули в лежачем положении, афганцы в большинстве своем предпочитают сражаться и погибнуть на ногах. Как действовать в таких обстоятельствах, не могли научить никакие учебные атаки. Но завтра он сам узнает…

Интересно, где сейчас Аш и чем занимается? Будет ли он наблюдать за сражением с какой-нибудь горы? Если бы только они могли вдвоем поскакать в атаку завтра! Уолли смотрел в темноту, вспоминая прошлое, а потом внезапно заснул – и пробудился с первым проблеском зари, оттого что командир тряс его за плечо.

– Просыпайся, Спящая красавица, – воззвал Уиграм. – «Светильники ночные догорели; веселый день на цыпочках стоит, смотря через туманные вершины высоких гор»[27]и, полагаю, отбивая стоячее место у нескольких тысяч воинственных афганцев. Генерал предлагает тебе отправиться в разведку на территорию хугиани, так что давай вставай, мой юный сновидец. «Пойди к муравью, ленивец»[28]. Завтрак будет готов через десять минут.

Уолли никогда еще не видел Уиграма в таком возбужденном состоянии. По природе своей тот был человеком сдержанным и – если не считать редких случаев вроде ежегодного званого вечера в День взятия Дели – отнюдь не шумливым. Вчера, занятый служебными делами и подавленный трагедией на реке, он был даже молчаливее обычного. Но сейчас он как будто помолодел на десять лет и отбросил прочь все тревоги, и Уолли, который с трудом поднялся на ноги, с ужасом сознавая, что спал крепким сном младенца, несмотря на весь шум пробуждающегося лагеря, невольно заразился этим радостным настроением и неожиданно для себя рассмеялся, вместо того чтобы извиниться.

«Наверное, старина возбужден не меньше меня», – решил Уолли, вспомнив во время торопливого бритья, как Уиграм однажды признался, что предел его мечтаний – стать командиром конницы разведчиков и что любые последующие достижения, сколь угодно значительные, будут уже спадом по сравнению с этим. «Ты подумаешь, что мечта не особо амбициозная, – сказал тогда Уиграм, – но я всегда хотел только этого, и ничего другого. И если мое желание исполнится, я скажу “ныне отпущаеши” и не стану сильно расстраиваться, коли уйду в отставку сварливым, никому не нужным стариком, который так и не дослужился до полковника, – потому что я буду помнить свой звездный час».

«Ну что ж, он получил, что хотел, – подумал Уолли, – и, надо полагать, сегодняшний день станет для него таким же знаменательным, как для меня, ведь если битва действительно состоится, это будет “первым разом” для нас обоих. Моя первая кавалерийская атака, и первый раз, когда Уиграм поведет в наступление свою любимую конницу в полномасштабном сражении».

Небо над покинутой деревней Фатехабад уже начинало светлеть, когда два офицера сели за завтрак. Пока они торопливо ели, Уиграм объяснил: генерал хочет послать двух своих штабных офицеров на юг к Худжаху, главной деревне хугиани, с целью выяснить настроение племени, а лейтенант Гамильтон и тридцать кавалеристов из корпуса разведчиков приставлены к ним в качестве охраны и должны позаботиться о том, чтобы они благополучно добрались туда и вернулись обратно.

Вторая группа с аналогичной охраной из 10-го гусарского полка разведает дорогу на Гандамак, и хочется верить, что оба отряда не вступят в преждевременные боевые действия и вернутся с докладом генералу по возможности скорее.

– Иными словами, – любезно пояснил Уиграм, – не пытайтесь опередить события и завязывать свои личные бои. Если местные жители откроют по вам огонь, не старайтесь держать строй, а бегите прочь сломя голову. Сейчас его милости нужна информация, а не кучка мертвых героев. Так что держите ухо востро. Думаю, с вами все будет в порядке – при условии, разумеется, что вы не попадете в засаду.

– Не беспокойся, такого с нами не случится, – весело сказал Уолли. – Зарин говорит, Аш позаботится о том, чтобы мы не нарвались на засаду.

Уиграм взял кусок чапати и с улыбкой сказал:

– Ну конечно. Я и забыл, что он здесь. Просто из головы вылетело. Ага, вот и наши расчудесные штабные! Тебе пора, Уолтер.

Была половина восьмого, и солнце уже высушило росу на ближайшем горном склоне, когда Уолли сел на свою каурую Мушки и двинулся прочь вместе с двумя штабными офицерами, в сопровождении тридцати солдат эскорта, скачущих легким галопом за ними следом. Часом позже, поднявшись на возвышенность, они вдруг увидели всего в миле от себя большой лашкар (войско). Это было не мирное собрание: Уолли видел развевающиеся знамена и блеск металла на солнце – кривых сабель и отделанных медью фитильных ружей. Рассмотрев многочисленное скопище народа в бинокль, он пришел к заключению, что здесь собралось, самое малое, три тысячи хугиани и, возможно, еще множество людей скрывается в складках местности.

Единственный выстрел, произведенный с небольшого расстояния, выбил фонтанчик осколков из скалы в нескольких ярдах впереди, и едва Уолли поспешно убрал бинокль и схватился за поводья, как утреннюю тишину разорвал частый треск мушкетов. Неприятель не только заметил их приближение, но и предусмотрительно выставил пикеты, и один из них, надежно укрывшийся за нагромождением валунов всего в пятидесяти ярдах впереди, открыл пальбу по незваным гостям. Памятуя о полученных инструкциях, Уолли не стал медлить. Его небольшой отряд бросился наутек и галопом вылетел за пределы дальности огня, а к десяти часам они благополучно вернулись в лагерь.

Генерал, выслушав доклад своих штабных офицеров, приказал немедленно занять высоту, с которой можно будет видеть передвижения противника и сигналами сообщать о них в лагерь, и Уолли отправился выполнять приказ с этой группой и оставался с ней какое-то время, якобы наблюдая за хугиани, но в действительности надеясь установить, где находится Аш, – по предположению Уолли, именно он произвел первый предупредительный выстрел утром, ибо стрелял явно не мушкет. Но даже с помощью бинокля рассмотреть отдельные лица в огромной беспокойной толпе хугиани, собравшейся на возвышенности в миле впереди, не представлялось возможным, а при тщательном изучении ближайших склонов и гряд Уолли не обнаружил там никаких признаков жизни, хотя он не сомневался, что среди скал скрываются не меньше полудюжины сторожевых постов.

Он со вздохом убрал бинокль и вернулся в лагерь, чтобы сказать Уиграму, что Аш не ошибался насчет хугиани: они явно настроены весьма серьезно.