Во имя порядка. Кузница судеб - Степан Витальевич Кирнос

почему же я не рад?» – спросил себя Сигизмунд. – «Люди благоденствуют, Творец послал хорошие времена этому краю, амбары заполняются, семьи радуются пополнению, мир и спокойствие, заботы людей не прикованы к вопросам нищеты, разрухи и падения моральных нравов. Так почему у меня на душе словно кошки скребут? Великий отче, помоги мне, прошу тебя!» – взмолился инквизитор и поцеловав символ чаши на кулоне, стал спускаться по улицам к новому городу, построенному у холмища, где громоздится изначальное Речное, облачившееся в «одежды» пышности, роскоши и сдержанной помпезности.

Пройдя по улочкам, ещё немного спустившись, на самом краю столицы он нашёл нужный дом, который выделялся среди простых изб и строений. Двухэтажный, с хорошим срубом, раскрашенным фасадом и резьбой. Если бы не время года, то тут всё цвело бы от количества цветов, устроенных в клумбах. Небольшой участок представлял перепаханное поле, ждущее перекопки и засевания.

На крыльце устроился мужчина в простой белой одежде, через слово ругающийся. В пальцах блестел нож, в другой руке какая-то деревяшка, из которой охотник явно пытался что-то сделать, но у него это дурно получалось.

– Да что бы тебя, – воткнул нож в крыльцо Маттоми. – И как же мне сделать эту долбанную лапу? Нет, лучше из кости стрелы делать, чем пытаться походить на игрушечного дел мастера. Быть мне охотником всегда! – парень поднял взгляд, на губах пробежала сначала улыбка, а затем раздался возглас радости. – О, вот и наш матёрый инквизитор!

– Я смотрю ты решил сменить профессию, – сурово заметил Гросс.

– Попробовать, – сложил руки на груди. – А то охота нынче становится не такой уж и прибыльной. Ваш знаменитый брат хорошо работает.

– Ох, а я у подумал, куда мне этот лук деть? – Сигизмунд поднял тканевый свёрток и развернул его, явив глазам изумительной работы оружие; изогнутый волнистой дугой длинный лук с чёрным древком и золотыми «плечами», украшенный узорами и надписями на странном, непонятном языке.

– Вот это… подарок, – аккуратно взялся за оружие Маттоми, нежно погладив древко, тронув тетиву и ощутив тонизирующее чувство магии, при прикосновении к дару. – У меня нет слов… кроме матерных.

– Не нужно, – отмахнулся Сигизмунд. – Я же сказал, что найду для тебя Аль-Рашимский лук и нашёл.

– Где? – аккуратно взял чудо юга Маттоми. – Где ты, ватир тебя дери, смог откопать такое оружие? Такое только же в Аль-Рашиме можно заказать, у мастеров кузниц Золотой королевы и то только за великие заслуги. Ты либо записался в королевскую. Гвардию Аль-Рашимского двора… или залез под подол монаршей особе.

– На такое отступничество я не готов идти, – ухмыльнулся инквизитор, присев на крыльцо дома и взглянув на город. – У одного путешественника из Нерима, который в своё время побывал в Кире и выполнил пару заказов для королевского двора. Зараза, а он ведь носил два меча… странный в общем.

– Спасибо тебе, – Маттоми присел рядом с инквизитором, осторожно положив лук рядом. – Я не ожидал, что… что б, его. Нет у меня слов, – мужчина взглянул на другой дом, где в окне он смог разглядеть парня, который аккуратно накрывает плечи жены шкурой, защищая её от прохлады вечера. – Ты же пришёл сюда не только, чтобы встретиться со мной?

– Да… ещё повидал старого знакомого, Джаэля.

– А это хто?

– Недавно – бродяга, бывший лейтенант стражи, искавший свою дочь. А сегодня – баяррин, пришедший на совет с князем. Джаэль – хороший человек, – хмуро произнёс Сигизмунд. – Мы с ним прошли многое. От Златоброда до Дюнного. Ну и, – запнулся инквизитор.

– Что «и»?

– Скажи, как можно… общаться с девушкой, чтобы её… не обидеть?

– Ой, я могу тебе много чего рассказать… если ты о Кайль, то говори ей, что думаешь, она не обидеться на тебя. Только не оскорбляй.

– Шэхкац, где он, как он? – резко сменил тему инквизитор. – Ты сам как устроился?

– Он в Гильдии. Занимается воспитанием неофитов, у которых чешется в одном месте найти приключения и быть погрызенным волком. Вот он их и учит, как лук держать, и как не быть покусанным, – Маттоми усмехнулся, разведя руками. – Сам я в полном здравии. Долг пред отцом выплачен, поместье вернул, а те уроды оказались жуликами. Ну в общем я, Шэхкац, да ещё пара мужиков подстерегли их и…

– Я тебя понял. Ладно, – поднялся инквизитор, поправив одежду и тяжело выдохнув. – Мне пора идти. Меня ждут.

– Ты пойдёшь к ней?

– Кайль хотела встретиться в часовне святого Бенедикта. И Я хочу встретиться с ней.

– Что я хочу тебе сказать, – поднялся и охотник. – Ты инквизитор, но не монашествующий, не дал те, – Маттоми решил не озвучивать своё нецензурное мнение о клятвах Единому. – Ты понимаешь. Просто Кайль может быть твоим будущем. Ты подумай над этим.

– Быть может, – покачал головой мужчина. – Я и сам бы хотел этого. Но вера… церковь… долг.

– Это ведь тебе и не мешает.

Сигизмунд кивнул, протянув руку. Ладонь Маттоми её крепко обхватила, они попрощались. Охотник знал, какие чувства играют в душе инквизитора печальные мелодии минора и ипохондрии, взывая к скорби и боли. Он ведь просто человек, мужчина, потерявший семью и желавший тоже любви и тепла. Вера, верой, охотник думал, что она несомненно делает его крепче, что-то или Кто-то хранит его на пути жизни, но отнюдь это не делает Сигизмунда сотворённым из камня и металла.

Шаг инквизитора был быстр, он пролетал переулки, особо не заглядывал в лица прохожих. Он хотел, как можно скорее оказаться у часовни святого Бенедикта, чтобы встретиться с ней. Строение, построенное в честь праведника, изгнавшего силой молитвы и веры стаю призванных чернокнижниками из эфирных морей существ и спасшего город от разорения, станет местом их встречи. На секунду он даже задумался – не охватило ли его сердце что-то иное, кроме пламени веры и огня благочестия, не пожелал ли он чуть большего, чем просто быть рядом с Кайль. Ведь много всего прошло с тех пор, как они бились под золотыми кронами векового леса… они стали ближе, они узнали друг друга. Сигизмунду казалось, что и Кайль сама испытывает к нему далеко не дружеские чувства. А он? Выдохнув и вобрав полную грудь он ощутил то, что его самого гложет долгое время… странные чувства, призрак эмпатии, ставший таким из-за тонн невозможной меры страданий прошедшего.

«Что я хочу?»

Вопрос остался в изменчивых течениях бессознательного, уйдя в тень. Сигизмунд достиг часовни и мог любоваться её сдержанным стилем, явленным в простом камне и великолепный маленький сад, разбитый подле. Умиление вкупе с волнением обуяли сердце мужчины, в его руки и ноги проникла приятная щекочущая слабость. Инквизитор никогда