Не рискуй - Кристен Эшли

Впервые в истории.

Впервые в жизни.

Впервые за тридцать лет.

Да, Грей был близок к тому, чтобы превзойти свой подарок на день рождения.

Не было ничего лучше символа, который ясно говорил о том, что в скором времени я стану Коди.

Кроме Рождества в кругу семьи.

*****

Девять тридцать восемь утра, канун Рождества...

Играла рождественская музыка, горела свеча с ароматом лаврового листа и розмарина, а я пекла рождественское печенье. Уже пятую партию. Потому что, когда в доме было рождественское печенье, Грей отказывался от шоколадных батончиков и хватал печенье (или четыре) всякий раз, когда ему хотелось перекусить. А также потому, что теперь, когда среди мужчин Коди воцарился мир, всякий раз, когда его дяди ссорились со своими женами, они пережидали ненастье у нас дома.

А это происходило очень часто.

И они выросли в этом доме, так что у них не было проблем с тем, чтобы чувствовать себя здесь, не как в гостях.

Я не возражала.

Совершенно.

Стоя у кухонной стойки среди рождественской атмосферы, я месила тесто, но мои мысли занимали цветы.

Не цветы на мою свадьбу, а те, что я посажу рядом с домом.

Во время визита к бабушке Мириам она рассказала мне, что до того, как потерять ноги, каждый год высаживала широкие грядки бальзамина вокруг передней и боковой части дома.

— Подходит для них идеально, дитя, деревья затеняют дом, они получают мало солнечного света, но им нравится тень, — сказала она мне.

На моем пальце было кольцо, которое носила она. Я готовила рождественский ужин на кухне, где на протяжении пятидесяти лет его готовила она.

И когда наступит весна, в доме будут цветы бабушки Мириам.

Я услышала приближение машины и в удивлении повернула голову к окну, потому что не думала, что это Грей. Я понятия не имела, какие у него дела в городе, но поездка за бабушкой Мириам, ее сборы и заполнение бумаг на выписку заняли бы час, а он ушел совсем недавно.

Но по дороге мчался не грузовик Грея. А серебристый автомобиль, «Ауди», новый и чистый, будто только что из гаража.

Мне это показалось любопытным. «Ауди» не были популярны у жителей Мустанга.

Я вынула руки из теста, избавилась от комочков. Быстро сполоснула их, вытерла и вышла из кухни, направляясь по коридору к парадной двери.

Я остановилась на крыльце как вкопанная, наблюдая, как Бад Шарп выходит из «Ауди», а с пассажирской стороны появляется мужчина, с которым Бадди, определенно, не стал бы проводить время. Никогда.

Он был старше, высокий, мускулистый, с длинными всклокоченными волосами, которые когда-то были светлыми, но сейчас сильно поседели, и, сказать, что черты его лица были грубыми, — значит, ничего не сказать.

Я без колебаний крикнула им:

— Лучше садитесь в свою машину, парни. Я вас предупредила, а теперь наберу 911, после чего позвоню Грею. На вашем месте, я бы быстренько убралась отсюда, пока Грей не вернулся.

Повернувшись к входной двери, я сделал три шага и уже коснулась дверной ручки, но замерла на месте, услышав ответный крик Бадди:

— Ну что же ты, Айви, разве можно вести себя так, впервые встретившись с родным папочкой?

Это было глупо, я знала. Мне следовало войти в дом, позвонить в 911, потом Грею, но вместо этого я повернула к ним голову и посмотрела на мужчину, идущего к крыльцу с Бадди.

Эти волосы выглядели, как мои.

Волосы, как мои.

Я вытаращила глаза.

Они подошли вплотную к крыльцу и остановились.

Бадди, как я заметила, бросив на него взгляд, ухмылялся. Выглядел довольным собой.

Мужчина не сводил с меня глаз. От него исходило любопытство. А еще нерешительность. И, несмотря на его высокий рост, крепкое телосложение, обветренное лицо и заломы у груб, я почувствовала намек на страх.

— Хут Букер, хочу познакомить вас с вашей дочерью, бывшей кидалой в бильярд, бывшей стриптизершей из Вегаса, нынешней ковбойской подружкой, Айви Лару, — представил Бадди, наслаждаясь каждой минутой этого, но мои глаза были прикованы к Хуту Букеру…

Хут Букер…

Мой отец.

И при словах Бадди глаза Хута Букера испуганно сузились и метнулись к Бадди.

— Счастливого Рождества. — Бадди радостно улыбнулся и наклонился вперед. — О, и, чтобы ты знала, Хут пару лет назад вышел из тюрьмы. Убийство первой степени. Я, конечно, мало что знаю об этих вещах, но, полагаю, это плохо.

— Начальник, думаю, ты сказал достаточно, — в раздражении заявил глубокий, рокочущий голос Хута Букера, и он перевел взгляд с Бадди на меня. — Я не знаю этого парня, он нашел меня, сказал, что знает тебя, заплатил за то, чтобы я сюда приехал. Клянусь, девочка, до этой самой секунды, когда он превратился в мудака, этот мужик был со мной сама вежливость. Теперь я вижу, что у вас двоих есть история, но мне в ней нет места. Я просто хотел познакомиться со своей дочерью.

Со своей дочерью.

Со мной.

Я уставилась на него, не двигаясь, все еще не отпуская дверную ручку.

Бадди свирепо смотрел на Хута Букера.

Хут Букер уставился на меня.

Затем он покачал головой, закрыл глаза и на секунду отвел взгляд, ожидая того, что я не пойму тех эмоций, которые в них отражаются, прежде чем он их откроет.

Его взгляд вернулся ко мне, и я увидела, как его лицо исказилось болью, прежде чем он прошептал:

— Господи, бл*дь, я смотрю на тебя, и не могу поверить своим глазам, не могу, бл*дь, принять это. Как я мог создать нечто столь прекрасное, как ты?

О, Боже.

— Я не знаю, — прошептала я, шевеля только губами.

— Шейла Бейли — твоя мать? — спросил он.

— Она родила меня, — ответила я все также тихо.

Он кивнул, его лицо озарила легкая улыбка:

— Да, видимо, Шейла так и не изменилась.

— Нет, — прошептала я.

Улыбка исчезла, и он уставился на меня, читая мои эмоции, словно знал всю мою жизнь, либо потому, что я была слишком ошеломлена происходящим, чтобы скрыть их, либо потому, что у него было больше опыта, чем у меня.

Я решила, что и то, и другое.

— Ничего хорошего ты от нее не видела, — прошептал он.

— Нет, — повторила я, но это односложное слово прозвучало