Блуждающий Трактир - pirateaba

темнеющее небо. Олесм и Фишес с разинутыми ртами уставились на Пауна, который тщательно расставлял фигуры по доске.

— Как ты это делаешь? Никто не может за одну ночь настолько поднять свои навыки. Даже гений не сможет так сыграть с первого раза.

Паун испуганно опустил голову под взглядом Эрин.

— Прошу прощения, однако Трактирщица Солстис ошиблась. Этот… Я прошу прощения. Вы неправильно поняли, Эрин. В данный момент вы играете не только со мной, но со всеми антиниумами, которые здесь собрались.

Он обвел рукой вершину травянистого холма, где сидело бессчётное количество Рабочих, два дрейка, два человека, гоблины и одинокий гнолл.

— Сотня играет как единый разум. Мы видим сотни возможных ходов и реализуем их все по очереди. Мы мыслим все вместе и играем, как единое тело.

Эрин уставилась на антиниума.

— Коллективный разум.

— Именно так. Наши разумы едины. Такова суть антиниумов. Даже… даже если эта суть была скомпрометирована Экспериментом. Хоть я и стал личностью, эта суть по-прежнему со мной.

— А Клбкч? И Рабочий?

— Мы чувствовали их потерю, Эрин. Мы узнали о их смерти и их намерениях в момент их кончины. Для нас они не потеряны. Пусть их тело и личные воспоминания утрачены для всех, кроме королевы, но Рабочие помнят.

Эрин прекратила расставлять шахматные фигуры на доске. Она уставилась в фрагментированные глаза Пауна, торопливо пытаясь понять говорит ли он правду.

— Всё?

— Всё.

— И вы не забудете?

Он покачал головой.

— Мы – антиниумы. До тех пор, пока существует хоть один из нас, мы никогда по-настоящему не умрём.

Эрин замерла. Опустив взгляд, она протёрла глаза.

— Хотелось бы, чтобы так и было.

Селис заёрзала на своём месте и опустила голову. Олесм прочистил горло и заговорил:

— Как бы мне не было больно этого говорить, но Клбкч был по-настоящему уникален. Он был первым и единственным антиниумом, которого приняли как члена Стражи. С тех пор, как антиниумы вошли в город восемь лет назад, он был связующим звеном между их Королевой и нашим городом. Он… был лицом их расы.

— Я не знала, что он был настолько важен.

Криша кивнула.

— Он был скромен. Именно поэтому он многим нравился. А теперь его нет.

— Пока живут антиниумы – это не так. — сказал Паун с чем-то похожим на вызов в голосе и огляделся.

Эрин покачала головой.

— Но он не может поговорить с нами, Паун. Для нас его больше нет.

Он колебался, прежде чем ответить:

— Я… понимаю. Я чувствую, что здесь присутствует множество недопониманий, но я уважаю ваше горе.

Антиниум неловко поставил своего короля на позицию.

— Вы сыграете ещё одну партию, Эрин?

— А в чём смысл? Я не могу победить. Ты… ты лучше, чем я.

Олесм и Фишес начали протестовать против её заявления, но их голоса быстро утонули в поднявшемся шуме. Каждый рабочий защёлкал, опровергая заявление Эрин. Все они издавали жужжащий звук, который был тихим по отдельности, но все вместе они звучали как пчелиный армагеддон. Селис вцепилась в шерсть Криши.

— Мы многому учимся из каждой игры, Эрин Солстис. Прошу, не переставайте нас учить.

Эрин глупо улыбнулась.

— Учить?

Она не чувствовала, что учит. Больше было похоже на то, что она пытается сбежать от реальности. Но ладно. Она задолжала Рабочим. Она задолжала антиниумам. Так что хорошо.

Она медленно забрала доску у Пауна, отбиваясь от его рук.

— Перестань. Дай мне кое-что тебе показать.

Она поставила доску боком и выдвинула белую пешку вперед.

— Это… Это Бессмертная партия.

Паун мгновенно перестал протестовать. Фишес и Олесм обменялись взглядами и пододвинулись ближе. Рагс уже сидела рядом с доской. Эрин медленно передвинула чёрную пешку, противопоставив её белой.

— В истории шахмат было множество знаменитых партий, которые изучают из-за того, настолько они гениальны. Некоторые называют многие другие партии Бессмертными. Существует несколько очень знаменитых. Но это настоящая Бессмертная партия. Некоторые ходы уже устарели по современным стандартам, но она до сих пор считается лучшей шахматной партией в моём мире.

Криша резко вдохнула, но последние слова Эрин пролетели мимо ушей её аудитории, пока девушка медленно перемещала фигуры по доске. Две стороны медленно играли друг с другом. Эрин указывала на каждый гамбит, каждую стратегию, атаку или контратаку пока воспроизводила игру.

— Началось всё с принятия Королевского гамбита, а затем был гамбит Слона… видите, как здесь он попытался исполнить Контргамбит Брайана пешкой? А затем белая сторона атаковала королеву конем вот здесь…

Девушка воспроизводила игру из памяти. Она видела её в своей голове так часто, что она стала второй её сутью. Шахматисты наблюдали, хмурились и старались не отставать от головокружительного представления перед ними. Но Рабочие просто пристально смотрели на доску и когда Эрин перешла к заключительному этапу игры и забрала белую королеву, Паун заговорил:

— Мы уже видим финал.

Эрин подняла взгляд. Олесм и Фишес в неверии уставились на Пауна.

— Покажи.

Паун колебался, но всё же протянул руку и передвинул вверх белую пешку. Эрин перевела взгляд на доску и сделала следующих ход, поставив шах белому королю королевой. Паун передвинул короля по диагонали, и партия продолжилась.

Она была идеальна. Он играл точно так же, как помнила Эрин. В тишине она опрокинула черного короля и подняла взгляд. Олесм и Фишес глядели на Пауна так, словно тот превратился в жуткого монстра.

— Хорошо. А теперь давай сыграем в последний раз.

Паун в который раз расставил фигуры по доске, молча сидя напротив Эрин. Девушка посмотрела на доску. Она была за белых. Эрин медленно передвинула пешку вперед.

— Когда я была ребенком, то всегда боялась проигрывать. Всегда. Я училась настолько усердно именно для того, чтобы не проиграть. Может именно поэтому я так и не стала лучше. Мне казалось, что проигрыш – это ужасно.

Паун ждал, изучая ситуацию на доске. В ответ на ход девушки он передвинул коня. Эрин шептала:

— Но шахматы? Шахматы совсем не страшные. Нет, если сравнивать их со всем остальным.

Больше Эрин ничего не говорила. Она вытерла заплывшие глаза и на какое-то время отложила свои чувства, чтобы поиграть. Это было облегчением. Было так приятно отложить всё в сторону и в тоже время выпустить всё наружу. Дать ему поболеть и играть.

Краем сознания Эрин чувствовала свой пульс. Мир вокруг шахматной доски просто исчез, и она заняла весь её взор. Она не