Терпение дьявола - Максим Шаттам

Малюмон заметил изменение в выражении ее глаз и все понял, потому что в ту самую секунду, когда она попыталась схватить его за ворот рубашки, он отпрянул. В ответ Лудивина получила жесткий удар кулаком в лицо. Но она была одурманена наркотиками не настолько, чтобы дешево продать свою жизнь, и, собрав все силы, отбросила убийцу ногой – он опрокинулся на Брюссена. Лудивина с вернувшейся отчасти кошачьей ловкостью метнулась за ним и схватила за горло.

Лицо психиатра оставалось бесстрастным; удерживая ее на расстоянии от себя коленями, он достал из кармана выкидной нож – лезвие выскочило с легким щелчком. Лудивина отпустила его горло, врезала по кулаку с ножом, и оружие отлетело в сторону.

В следующее мгновение каблук Малюмона врезался ей в висок, и теперь уже она опрокинулась на бок.

За несколько секунд, понадобившихся Лудивине, чтобы прийти в себя, убийца уже навалился сверху и нанес еще один прямой удар – в челюсть, чтобы оглушить. Потом на нижней половине лица у него вдруг появилась полупрозрачная маска, а в руке – маленький газовый баллончик. Лудивина, оглушенная ударами и все еще находившаяся под действием ядовитой смеси наркотиков, больше не могла сражаться.

– На этот раз будет такая доза, что вы отправитесь прямиком в логово своих демонов, – прорычал Малюмон, и теперь уже в его интонации была смесь ярости и торжества.

Палец убийцы лег на кнопку распылителя.

А в его скулу уперлось дуло «зиг-зауэра».

– Попридержи-ка собственных демонов в черепушке, – прозвучал знакомый голос. – А то я тебе ее расфигачу и лично с ними познакомлюсь, ублюдок!

С пистолетом в руке над Малюмоном стоял Гильем.

Солнце лезло в автобус через все окна, слепя пассажиров. «На нас направлен небесный прожектор», – подумала Летиция.

И еще она подумала, что это знамение.

Сеньон принял звонок и с того самого момента слушал – ей удалось открыть карман и взглянуть на экран мобильного, когда она наклонилась, чтобы помочь ребенку снять ботинки.

Летиция сделала все, что смогла, чтобы Кока-Кола хоть чем-то выдал себя, сказал, где они находятся. Но ничего не вышло.

А теперь он потерял терпение и шел за ней по проходу из конца салона, подталкивая вперед.

Все закончится здесь и сейчас.

Выиграть время. Нужно выиграть еще немного времени.

Отсрочку от смерти.

Но если они проживут в страхе еще несколько секунд – что от этого изменится? Может, лучше покончить со всем прямо сейчас, прекратить страдания раз и навсегда?

Нет, выжить любой ценой. Держаться до последнего.

Сеньон будет ею гордиться.

Продвигаясь по проходу, Летиция бросила взгляд на Натана и Лео и чуть было не бросилась перед ними на колени. У нее есть еще одно важное дело – до последней секунды поддерживать иллюзию, что все закончится хорошо.

– Вы говорили, что много путешествовали. Где вам понравилось больше всего? – спросила она, ничего лучшего не придумав.

Кока-Колу вопрос озадачил – он даже остановился посреди прохода между рядами с детьми.

– Ну… пожалуй, в Руане. Да, в Руане было хорошо.

Летиция обернулась к нему:

– Вы там соборами любовались?

Руан называют городом сотни колоколов – это было единственное, что она знала об этом месте.

– Нет, там ТОМЗы относились ко мне по-доброму. Позволяли делать то, что я хотел, большую часть времени.

Летиция не поняла, о чем он говорит.

– Вы состоите в туристическом клубе? – спросила она.

– Да, типа того.

Видимо, у Кока-Колы проснулись неприятные воспоминания, потому что он вдруг встряхнулся и махнул револьвером вперед:

– Пошла! Хватит время тянуть!

В голосе прозвучала такая агрессия, что дети съежились. Они уже знали, на что способен человек в красной кепке – он хладнокровно убил троих взрослых у них на глазах. В их памяти навсегда останутся брызги мозгов и крови на стекле.

«Вот теперь точно конец», – подумала Летиция. И снова остановилась в проходе.

– Мы вам не собаки! – выпалила она на грани отчаяния, не поддавшись на очередной пинок.

– Это уж точно! Собак я не стал бы взрывать. – Впервые в его голосе прозвучала обезоруживающая искренность. – Надо было взять с собой поводки, – пробормотал Кока-Кола тоном ребенка, который вдруг обнаружил, что забыл любимую игрушку.

Летиция, догадавшись, что собаки чем-то очень важны для больной психики этого человека, поспешно продолжила тему, чтобы не дать ему оторваться от реальности:

– У вас их много?

– Собак? Нет, сейчас я их уже не собираю. Говорят, собаки не идут мне на пользу.

– Но вы сохранили поводки в память о них?

Кока-Кола кивнул, рассеянно глядя в пространство. Летиция покосилась на револьвер у него в руке, подумав, сумеет ли она его выхватить. Скорее всего, нет, и уж тем более не сможет помешать ему вдавить кнопку детонатора во время потасовки.

– У меня дома целая коллекция поводков, – сообщил он. – Все мои собаки висят на стене. Я помню каждую, а всего их сорок четыре.

– Сорок четыре? – повторила Летиция, увидев в этом зацепку, которой нельзя было не воспользоваться. – Как и нас сейчас в этом автобусе. Вы ведь заметили?

Возможно, это и было то самое знамение, которого она ждала, неожиданная надежда, в которой они все так нуждались.

Кока-Кола поднял голову и окинул взглядом детей, словно впервые их увидел.

– Правда?

– Да, нас сорок четыре – пересчитайте, если хотите!

Кока-Кола поколебался и, к великому удивлению Летиции, действительно начал считать. Считал он медленно, три раза сбивался и начинал сызнова, а потом, покачав головой, вздохнул с некоторым разочарованием:

– Нет, сорок три.

– А с вами – сорок четыре.

– Ну да, точно. И правда, забавно.

– Столько же, сколько у вас было собак.

Летиция заметила в его глазах что-то новое – искорку человечности, вдруг блеснувшую при упоминании животных, которых он, похоже, любил, – и решилась продолжить разговор в этом направлении:

– Вот видите, значит, все не случайно – мы связаны с вашими собаками. Может быть, как ангелы-хранители.

Кока-Кола с сомнением выпятил нижнюю губу.

– Может, у вас нет с собой поводков, – настойчиво гнула свое Летиция, – но у вас есть мы. Это же лучше, да? Вы любили гладить своих собак, я уверена, вы никогда не причинили бы им вреда. Тогда, может быть, вы нас…

Айсберги вернулись на место. Прозрачно-ледяные, погасившие все искры. Он шагнул к Летиции, надвинулся на нее в одно мгновение: