Дикие карты. Книга 5. Блеф - Мелинда М. Снодграсс

Она вспомнила ощущение от кожи Эзили, ее вкус. Эзили бы с удовольствием посмотрела, как она стоит на пустой улице, засунув себе в рот пистолет.

Появилось странное покалывание в коже, на плечах и по рукам, на груди, потом по ногам, будто внутри нее разгорался маленький пожар.

Сосчитай до трех, и ты свободна.

Она вспомнила Кройда. Вспомнила, как шла с Сэлом, лишь затем, чтобы он вдруг превратился в человека с мышиной головой. Это для Сэла она стала самым большим разочарованием, а не для Хирама Уорчестера. Сэл верил в нее, такую, какой она должна была быть. А Хирам никогда ее толком и не знал.

Ее плоть начала вскипать.

Сосчитай до трех, и ты свободна.

Она вспомнила, что все это не имеет значения, если кто-нибудь не приведет к ней Ти Малиса, прямо сейчас, немедленно, и не посадит его ей на плечи. Тогда она выбросит пистолет и отдастся его благословенному присутствию внутри нее, он сделает незначащим все, отправив ее во вселенную удовольствий, которой он заполнит пустоту внутри нее, становящуюся все больше, пока она здесь стоит, ощущая нёбом твердый ствол пистолета.

Она уже буквально варилась заживо.

Сосчитай до трех, и ты свободна.

Краем глаза она уловила движение. Сидящая на бордюре белка с любопытством смотрела на нее крохотными яркими глазками. Джейн снова сглотнула, не закрывая рот, и начала неспешно считать.

Раз. Два. Три.

Ее пальцы нажали на спусковой крючок. Абсурдно прозвучал голос Сэла, в ее сознании.

– Эй, дорогая, какого черта ты делаешь, а?

В звенящей тишине пустой улицы раздался оглушительный щелчок.

Осечка.

Она пребывала в многоцветном мире, странном и мягком. Цвета появлялись и исчезали, превращаясь в человеческие голоса, иногда обращавшиеся к ней. Она не могла ответить. Это был не ее мир, она просто ждала здесь. Кроме того, они говорили такие глупости. «Это кома, точно, с ними обычно такого не происходит, но если происходит, то ясно сразу». «Почему бы нам просто не положить ее в ванну, и все дела. Из нее так вода сочится, что ее кожа сгниет раньше, чем она умрет». Самое странное. «Джейн, почему же я не помог тебе, я не должен был позволить моей усталости заставить меня ошибиться, бросить тебя». Это был самый яркий цвет, огненно-красный, с какими-то ярко-желтыми отблесками.

Потом все цвета исчезли.

«Отключи аппараты и убирай их отсюда, она все равно не проснется».

Снова тишина и спокойствие, на некоторое время.

И вдруг зазвонил телефон, где-то далеко. Это тебя, сказал голос, и она представила себе, что значит «тебя».

– Джейн. Пришло время.

Она пробудилась в странной, неощутимой реальности, будто в ярком сне. Голос казался знакомым.

– Это ты, Сэл? Я так долго тебя искала. Где ты?

– Не думай об этом сейчас. Пришло время.

– Время для чего, Сэл?

– Время тебе проснуться. Есть нечто очень важное, что ты должна сделать. Давай же, открывай глаза и слезай с кровати.

Она села, осматриваясь по сторонам. Больница Тахиона. Как она здесь оказалась?

– Об этом не думай. Тебе надо спешить.

– Хорошо, Сэл.

Она слезла с койки и босиком пошла к двери. У самой двери обернулась назад, к койке. На матрасе лежал бледный силуэт, медленно пропадая, будто в комбинированной съемке.

– Это была я, Сэл?

– Это была ты. Но больше уже не ты. Иди по коридору. Быстрее, нельзя терять времени.

Она будто плыла по коридору, пальцы ее босых ног скользили в нескольких сантиметрах от холодного пола. Отличный способ передвижения, подумала она. Оказаться мертвым так много значит, в плане комфорта.

– Ты не мертва.

Она приняла это с невозмутимостью. Похоже, спорить тут было особо не о чем.

– Эта дверь. Справа от тебя. Зайди в палату.

Она вплыла в палату и зависла над одной из двух коек, поглядев на лежащего на ней. Когда-то она сочла бы его облик пугающим и жалким. Но теперь она смотрела на него с совершенно рациональным спокойствием, на огромную голову на подушке, изрытую, будто Луна кратерами, но вот только в каждом кратере был глаз. Большая часть глаз была открыта. Они смотрели на нее так же спокойно, как Луна, по крайней мере, так это выглядело.

Около одного из кратеров открылась небольшая дырка, и она услышала свистящее дыхание.

– Кто ты такая? Ты доктор?

Слушай меня внимательно, поскольку сейчас я тебя покину, а ты должна это запомнить.

Она ощутила укол страха, слабый.

– Снова меня покидаешь? Ты должен это сделать?

Да. Но я покидаю тебя, оставляя тебе дар. Это очень важный дар. Дар, которым наделил тебя Кройд.

– Что это такое?

Сама узнаешь.

Внезапно в воздухе что-то незримо изменилось, и она поняла, что осталась наедине с джокером.

Будто сама по себе, ее рука откинула одеяло, обнажив тело джокера. Оно тоже было усеяно кратерами с глазами, почти все целиком. Казалось, они появляются прямо у нее на глазах. Ей придется действовать быстро, и постараться не причинить ему боль.

Она забралась на матрас рядом с джокером и улыбнулась. К счастью, одна часть тела еще была свободна от кратеров, пока что, и с нее она и начала, нежно прикоснувшись к джокеру.

– Леди, что вы такое делаете, черт подери?

Она не стала отвечать ему, да и в этом не было необходимости. Он определенно ясно понимал, что именно она делает.

– Хаммонд. Эй, Хаммонд! Просыпайся! Скажи мне, что это не сон!

Она не обратила внимания на звуки на соседней койке, не обращала внимания ни на что, кроме текущей задачи. Разве что слово задача было совершенно неправильным для того, что она делала. Любить другого человека – не задача. Любовь к другому может совершить чудо.

Она почувствовала, как его руки нежно движутся по ее телу. Почувствовала, как он дернулся от боли. Глаза. Как они, наверное, болят, когда к ним что-то прикасается, подумала она, кому пришла в голову мысль накрыть его одеялом. Может, они просто решили подождать, пока он умрет. В конце концов, это была палата для безнадежных.

– Не беспокойся, – сказала она. – Я сама все сделаю.

– Делай все, что пожелаешь! – сказал он и застонал от наслаждения, ощутив, как она приняла его в себя.

Как же все по-другому, с радостью подумала она, когда это любовь. Когда это любовь, нет ни боли, ни стыда, конечно же. Когда это любовь, ты желаешь исцелить другого ото всех страданий. Когда это любовь, такое действительно возможно.