Смутное время - Владимир Торин

В какое-то мгновение Грышган вырвал оба клыка змея. Морское чудовище начало в безумии метаться, длинное гибкое тело расплелось, петля спала, и монстр устремился на дно. Орк, наоборот, пошел вверх. Сквозь сине-зеленую тьму начали пробиваться солнечные лучи, затем через воду уже можно было различить голубое небо. Волны исчезли, на море была абсолютная тишь, лишь раздавался едва слышный шепот воды, мерно наступающей на скалы гряды Морского Змея.

А орк лежал на ровной морской глади и потускневшим взором смотрел на проплывающие в поднебесье облака. Тело, казавшееся сначала деревянным и непослушным, начало леденеть…

* * *

– …Да, Вождь, это будет в самый раз, – говорил кто-то над головой. – Силою зверя, силою света…

Грышган пришел в себя от дикой боли, в единый миг впившейся в тело. Можно было подумать, что его долгие часы резали снова и снова, пока на нем не осталось и дюйма здоровой кожи. И теперь боль давила на сознание, рвала сердце. И все же благодаря ей орк понимал, что жив. Пока что жив…

Грышган не пытался открыть глаза – на веках словно лежала целая гора.

– Силою света, силою духа… – вновь прозвучал хриплый голос. Казалось, что он раздается со всех сторон, или, быть может, это эхо, стократно отражаемое пещерой?

– Кто… ты? – выдавил орк.

– Силою духа, силою зверя, – все так же продолжал голос. – Силою зверя, силою света…

– Ты уже это говорил, – прохрипел Грышган.

Кто-то расхохотался.

– Силою света, волею Тханина встань, воин.

Грышган почувствовал, как его поднимают. Невидимые руки несли его над поверхностью спокойного моря, орк слышал хлюпанье воды внизу, слышал крики летучих мышей. Попытался открыть глаза – не получилось. Вместо них – два мокрых ледяных озера. Ни рук, ни ног, казалось, у него вообще нет, да и не было никогда. Впрочем, порой дикая режущая боль напоминала о них, но в голове продолжала царить совершеннейшая пустота. В ней была одна-единственная мысль. Мысль о той зеленокожей девушке, которая острыми словами и дикой красотой вырезала у него на сердце свое имя. Урр’ана…

– Она ждет тебя, воин… – опять раздался голос.

Его обладатель умел читать мысли. Но осознание этого обстоятельства никак не волновало полумертвого Грышгана.

– Кто ты? – спросил орк в пустоту.

– Я тот, кто должен, – странно ответила пустота.

– Что должен? – недоуменно спросил Грышган.

– Тот, кто кровию своею, телом своим, житием своим и сознанием должен служить сотворившему нас.

– Я тебя не понимаю.

– Еще поймешь, воин. Ты еще слишком молод для такого понимания.

– Сколько же тогда тебе лет, голос?

– Многие, многие жизни простых смертных.

– Ты – бог, как у коротышек, остроухих демонов и людей? Или, может, ты дух? – Грышган летел дальше, иногда он вылетал из какой-нибудь пещеры под открытое небо – он это чувствовал. Но всегда возвращался обратно – под гору. – Да, должно быть, ты дух, богов ведь не существует – это все сказки слепцов…

– Нет. Ни то, ни другое, – ответил голос. – Для бога я слишком слаб, а для духа – силен.

– Тогда кто же ты?

– Можешь называть меня Служителем, воин.

– Служителем чего или кого?

– Тханина. Кого же еще?

– Кто это такой?

– Тот, кто тебя создал, орк. – Голос разносился без малейшего эха, но Грышган был уверен, что он находится в большой пещере. И он уже сомневался в том, что говорящий с ним Служитель не был лишь плодом его воображения. А быть может, он уже умер? И это лишь смерть?

– Нет, ты жив, воин, – в голосе послышалась усмешка. – Пока жив.

– Меня создал Х’анан Великий Дух, так же, как и весь мой народ.

– У него много имен.

– Ты служишь Х’анану?

– Служу…

– Что со мной? – Орк задал самый насущный в данный момент вопрос.

– А что с тобой? – удивился голос.

– Я изранен, я не могу открыть глаза, я с трудом могу дышать.

– Ты так считаешь? Это все – твоя воля.

– Как «моя воля»?! – воскликнул Грышган. – Быть почти убитым – моя воля?

– Да, ты же выбрал путь и взошел на Стезю.

– Я хотел быть Вождем.

– Знаешь ли ты, орк, что вести свой народ – большая ответственность? Быть одновременно и самым простым воином, и первым среди своего племени. Быть готовым умереть за свой народ, быть готовым разделить с ним свою жизнь и свой путь. Быть ответственным за каждое свое решение, за смерть каждого воина, отмечать у себя на душе кровью чаяния каждого из них. Готов ли ты?!! – Последние слова были криком, отразившимся громом от свода пещеры.

– Го… – Губы орка словно кто-то склеил. Не разжать, лишь бессвязные хрипы вырывались из глотки.

– Что ты там лопочешь? – засмеялся неведомый собеседник.

– Го… го… – выталкивал звуки Грышган. Бансротов демон – это все он!

– Что ты там лопочешь? Я не понимаю. – Каждое слово было сильнее удара по ребрам.

– Го…

– Не мучайся ты так, воин. Никто не смог выговорить этого. Никто, кроме Великого Тынгыра, Видевшего Знаки. Только первый вождь смог выговорить это слово. Он получил Право Богов вести свой народ из-за моря.

– Го… – не обращая внимания на слова Служителя, хрипел орк.

– Время уходить, воин.

Слеза. Мокрая, соленая, злая слеза скатилась из глаза. Скатилась по грубой скуле и растворилась на губах. Орк открыл глаза, они тут же наполнились влагой. Глаза отдавали всю ее, пришедшую с болью из морских глубин. Грышган ничего не видел, но от его взгляда сама смерть упала бы в обморок. Боль, ярость, злость. Нет ничего этого – лишь отражение меркнущего сознания, отражение обреченности и каменного спокойствия. Орк для себя уже все решил. Решил увидеть смерть, но увидеть ее взглядом Сына Х’анана, а не какого-нибудь загнанного раба – з’арха.

Гул сотрясал сухие легкие, его эхо в груди Грышгана отбивалось от ребер и возвращалось в сердце. Игла. Словно эльфийская стрела вонзилась в горло. Потекла кровь, заливая легкие и черными брызгами вырываясь из сведенной судорогой пасти. Кровь… Жгучая кровь омывала длинные клыки и стекала из уголков рта. Сердце… Горячее сердце последний раз наполнилось огнем и, подобно сосуду с гномьим взрывающимся зельем, разорвалось на тысячу осколков. Рваные куски понеслись по всему телу, но вскоре, превращаясь в ледышки, растаяли, омытые горячей багровой кровью.

А наружу рвался последний рев, последний крик умирающего орка. И с криком рвались голосовые связки; легкие уже были изорваны в клочья.

– Хааарррраааш!!!