Золотая Ветвь - Галина Львовна Романова

— Мы провели вместе больше суток, — подсчитал Хаук. — Вполне достаточно, чтобы начать доверять друг другу… раз ты пришел предупредить нас. Сам понимаешь, после твоих слов мы просто обязаны оказать сопротивление. Будут жертвы, Галадар… или как тебя там?

— Галадар, — поправил тот. — А ты…

— Хаук. Хаук аш-Гарбаж!

— Ого! Хаук Кузнец! — тут же перевел эльф.

— Меч, который я снял с убитого, раньше принадлежал моему отцу. Он был вождем нашего племени, и когда к власти пришел тот, кого все называют Верховным Паладайном, добровольно снял с себя власть и стал служить ему. Я тогда был совсем младенцем, пачкал пеленки и жутко орал по ночам, — добавил Хаук с усмешкой.

— Так ты…

— Имел право на слово чести. И даю тебе слово, Галадар, что буду защищать свою жизнь и не позволю убить себя, как барана!

— Я так и думал. — Голос Галадара совсем погрустнел. — А я думал, мы договоримся…

— До чего? — На сей раз Хаука опередил ворчун. — Что ты поможешь нам сбежать?

Какое-то время все молчали. Наконец тишину нарушил тихий и какой-то обреченный голос Галадара:

— Эй, Хаук! Дай мне слово, что… что завтра сделаешь все так, как я скажу! Пойми, я…

— Даю слово! — перебил его орк. — За себя и за всех! Можешь спать спокойно, эльф.

Тот вздохнул и быстро убрался прочь.

Семеро орков загудели возмущенно, обсуждая поступок их командира, но Хаук не стал вступать в пререкания. Он просто улегся и приказал разбудить себя перед ужином.

Их разбудили неожиданно. Сквозь сон Хаук почувствовал, как кто-то трогает его за плечо.

— Эй! — послышался шепот Галадара. — Ты мне обещал…

— Помню-помню. — Тот на ощупь дотянулся до одного из спящих, потормошил. Этот разбудил третьего, тот — четвертого и далее по цепочке.

— Вы должны сейчас позволить нам вывести вас отсюда, — запинаясь, проговорил Галадар, — не сопротивляясь, не задавая вопросов и не поднимая шума. Это очень важно! Вы обещали!

— И намерены выполнить свое обещание, — вздохнул Хаук.

Тут же его подхватили под локти, помогая встать и направляя в сторону выхода.

— Руки за спину! Не сопротивляться и не шуметь! — Одним из державших был Галадар.

Следом за Хауком вывели остальных орков и быстро повели куда-то. Никто не произносил ни слова — только сердито посапывали некоторые из пленников да клацал зубами Эйтх, обеспокоенно вертя головой туда-сюда.

Вытоптанная земля лагеря сменилась высокой травой, в которой тут и там попадались ветки, камни и корни. Какое-то время эльфы буквально тащили орков на себе, а потом остановились и отступили.

— Все, — убитым тоном произнес Галадар, — можете снять повязки.

Повторять приглашение не пришлось. Сдернув надоевшие тряпки, орки огляделись. Они оказались в лесу, довольно далеко от опушки. В глубине бора еще царила ночная темень — до рассвета было не меньше часа. Эльфы столпились в сторонке, некоторые держали наготове оружие, но у большинства руки были пусты.

— Вот, — Галадар указал на что-то в траве, — это ваше.

Мечи, талгаты и арбалеты, отобранные при пленении, валялись беспорядочной кучей. Орки быстро разобрали оружие, и Эйтх принялся торопливо взводить свой арбалет. Хаук убрал в ножны талгат, но оставил отцовский меч наготове.

Галадар с отрешенным лицом наблюдал за их действиями.

— А теперь — уходите, — промолвил он и вдруг заплакал. Никаких истерик, всхлипываний и завываний — просто по щекам эльфа сами собой потекли слезы, а губы задрожали.

— Ты чего? — кивнул ему Хаук.

— Я погиб, — еле выдавил эльф. — Я… мне конец. Моя сестра… родители… Лорд Эльгидар не простит… Меня отдадут под трибунал вместо вас! Убейте меня! Пусть все думают, что…

— Уходи со мной, — вдруг сказал Хаук. — Ты и те, кто захочет последовать за тобой! Жизнь за жизнь! — рявкнул он через плечо на своих спутников. — И пусть выйдет тот, кто скажет, что я не прав!

Орки угрюмо переглядывались. Эльфы — тоже.

— А куда вы идете? — наконец промолвил Галадар. — К князю Ирматульскому?

— Нет. Терезий ничего об этом не знает.

— Значит, ты мне солгал? — Эльф побледнел. Дрожащая рука торопливо нашаривала рукоять меча. Его спутники тоже, как по команде, ощетинились оружием. Их по-прежнему было почти в два раза больше, чем орков, так что крови пролиться должно было много, и еще неизвестно, кто победит.

— Нет, не солгал. Просто не сказал большей части правды. — Хаук оглядел постепенно светлеющий лес. Для него, выросшего в подземельях Цитадели, уже было достаточно светло. Как, впрочем, и для умеющих видеть в темноте эльфов. Так что он без труда заметил просвет между кустами, напоминающий тропинку. — Может, поговорим по дороге? Я и так потерял почти два дня. А время действительно не ждет!

И он направился на ту тропку, не обращая внимания на то, что вот-вот должно было сотвориться у него за спиной.

Орки не стали без команды бросаться в бой. Эйтх первым, размахивая взведенным арбалетом, потрусил следом. За ним потянулись остальные. Галадар какое-то время топтался, глядя им в спины, а потом крикнул:

— О чем поговорить?

Вместо ответа Хаук начал рассказывать, и эльфу волей-неволей пришлось бегом догонять своего собеседника. Его подчиненные разделились примерно пополам — одни двинулись следом за орками, другие остались на прогалине и принялись шепотом совещаться.

— Я действительно какое-то время служил князю Ирматульскому, — говорил Хаук на ходу. — Верховный Паладайн объявил меня вне закона, во-первых, за то, что я во время войны самовольно покинул вверенных мне воинов, рискнул жизнью и в результате сам чуть не погиб и стал невольной причиной гибели жителей целого города. — Он покосился на трусившего рядом Галадара и, понизив голос, уточнил: — Это единственная настоящая вина, которую я за собой признаю. Кроме того, я совершил еще два преступления, которые в глазах императора перевесили, — не убил светловолосую ведьму и, более того, вызвал императора на судебный поединок и осмелился одолеть его в бою!

— Ты сражался с… — Галадар покачал головой. У него в сознании такое просто не укладывалось. Среди эльфов довольно четко прослеживалась субординация — вассал не мог вызвать своего сюзерена на суд и тем более на поединок. Сюзерен, со своей стороны, тоже не мог сражаться открыто за свою честь. Все поединки случались между равными, так что либо два знатных лорда сами выясняли отношения, либо за них это делали поединщики.

— И еще хуже, — Хаук криво усмехнулся, незаметно переходя на орочью трусцу, — после боя я не совершил ритуального самоубийства, как следовало бы тому, кто опозорил самого императора, а совершил побег. Попутно освободил заложницу и скрылся… Тогда-то меня и объявили вне закона. А по нашим законам за преступление отвечают родичи преступника. И моего отца казнили, а мать выгнали из дома, лишив имущества. И я не знаю, что стало с моими дядьями и их семьями. Я отправился на юг, к князю Ирматульскому, и нанялся на службу с намерением переждать опасные времена. Но император не оставил попыток отыскать меня. Кто-то выдал, где я скрываюсь, и Паладайн прислал к стенам столицы своих воинов с требованием выдать меня на расправу. Так я опять оказался в бегах. Я ушел от князя, спрятал жену в надежном месте и отправился по своим делам. Я должен отомстить за смерть отца. Того, кто пролил его кровь, я уже убил — вы все это видели. Теперь очередь императора. Но прежде…