Мститель. Офицерский долг (сборник) - Валерий Шмаев

Сосед блондинки – толстый гестаповский офицер – сидел, грузно навалившись на блондинку. Голова его была неестественно вывернута, а взгляд остановившихся глаз выражал безграничное удивление. У одного из офицеров Люфтваффе было располосовано горло, и кровь еще сочилась из страшной раны, а его подружка в форме вспомогательной полиции была зарезана, видимо, тем же штыком. Он так и торчал из левой лопатки. Остальные были застрелены в грудь и в голову. Но это было еще не все.

Несколько позже, уже когда мы полностью очистили трупы от документов, денег, личных вещей и украшений и прошлись по этой огромной квартире, я увидел в одной из спален уединившуюся парочку. На кровати просто плавали в собственной крови офицер Гестапо с девушкой, а на кухне были застрелены два денщика и, видимо, экономка.

Девятнадцать человек за три минуты? За четыре? Меня мутило. Я умею убивать врагов, но то, с какой легкостью он уничтожил женщин, потрясло меня. И хотя там, где-то на задворках своего мозга, я понимал, что это было необходимо, но принять этого никак не мог.

– Это неправильно, – с трудом выдавил я из себя, не глядя на командира. Перед моими глазами стояло удивленно-испуганное лицо потрясающе красивой женщины. Пуля попала ей в висок, залив кровью и кусками мозгового вещества обер-лейтенанта Люфтваффе, сидевшего рядом с ней. Сам обер-лейтенант получил пулю точно в середину своего аристократического лба.

– Так нельзя, командир. Зачем было убивать женщин?

Командир мрачно усмехнулся.

– А что мне с ними было делать? В плен взять? Потом притащить к себе на базу, и ты всю зиму будешь их охранять и заодно перевоспитывать в духе коммунистической идеологии? – И продолжил негромко, но очень жестко: – Хоть одна успела бы заорать – и нас рядом с ними уложили бы. В соседней квартире начальник полиции квартирует. На этом празднике жизни его нет, а должен был быть. Либо свалил уже, нажравшись, либо на работе задержался, что вряд ли – перерабатывать такие кадры не любят. Скорее всего, он своих баб знакомому немецкому офицеру подогнал и свалил отсюда – не его компания. Здесь он будет в положении унтерменша, а начальник полиции города к этому не привык. Вот он и уехал, сославшись на службу. Повезло гаденышу.

Ладно. Собираемся. Пора и честь знать. В гостях хорошо, а до дома еще пешком через весь город пилить.

– А… – Я обвел глазами квартиру, не в силах объяснить свою мысль, но командир понял меня правильно.

– А их до завтрашнего вечера, а то и до послезавтрашнего утра никто не хватится. Квартиру мы закроем на ключ. Денщики и экономка здесь. Подполковник – начальник отдела управления, и наверняка все его подчиненные знают, что он принимает в гостях родного брата.

Управление тылового обеспечения Первой воздушной армии Люфтваффе находится в Риге, а в этом городе подполковник начальство изображает – инспектирует наши окружные склады на предмет, что бы такого оторвать к себе в управление, а не тащить это из Германии. Если его будут искать, толкнутся в запертую дверь и свалят в город. Мало ли у кого брательники еще бухают?

Вспомогательные девахи тем более не перерабатывают, а их начальник знает, у кого они зависли. Офицеры Люфтваффе после пьянки отсыпаются. Где? Да хрен их знает. Асы Люфтваффе – белая кость. Простых офицеров здесь нет. Сутки у нас есть. Минимум. За сутки мы из города уйдем обязательно. Это к бабке не ходи. Вот только… – Командир на мгновение запнулся. – Пойдем мы не сейчас, а завтра утром. Форму надо кое-какую прихватить, пистолеты не все забрали, документы в сейфе глянуть. Нам эти накладные девать некуда, но не пропадать же добру? Может, что интересное попадется. Да и уходить утром проще. Чего мы ночью-то попремся? Только патрули распугивать твоим лисьим воротником на щегольском кожаном пальтишке. К тому же «Гнома» у нас нет – чемоданы с хабаром таскать. Придется самим корячиться. – Ночь прошла спокойно. Командир опять все рассчитал как по нотам. Ночью нас никто не побеспокоил, а ранним утром мы, закрыв дверь на замок, ушли из квартиры.

Мы опять шли по замерзшему городу. За ночь мороз усилился, но стих ветер. Вышли мы затемно – еще не было семи часов, но часовые у дома уже сменились. Мы шли по городу. Я с щегольским стеком в руках, взятым мной в разгромленной нами квартире. Командир с автоматом, набитым документами и деньгами солдатским ранцем и с двумя большими чемоданами в руках. Командир нагреб в них несколько комплектов формы на нас двоих, обувь, пистолеты, боеприпасы, несессеры с туалетными принадлежностями и мыло и все без исключения награды и значки, что были на мундирах офицеров.

Я шел по городу и не видел его, даже машинально отвечая на приветствия солдат противника. У меня перед глазами было лицо командира и его ответ на мой вопрос: «Зачем мы сюда приходили? Это же обыкновенные тыловые офицеры». Задавая этот вопрос, я не понимал, насколько я глуп и неопытен.

«Тыловые офицеры?» – переспросил командир, и лицо его закаменело. – Это офицеры Люфтваффе. Офицеры транспортной и бомбардировочной авиации Первого воздушного флота группы армий «Север». Те, кто бомбил Таллин и Ригу, Псков и Новгород. Те, кто сейчас бомбит блокадный Ленинград и Волхов. Те, кто выбрасывает в тыл наших войск диверсионные группы. Те, кто расстреливает колонны с беженцами и в каждый свой вылет бомбит санитарные поезда. Этих «тыловиков» надо вешать и на кол сажать, но ничего. Дай нам немного времени. Мы им всем устроим «небо в алмазах».

Транспортный самолет сбить недолго, а вот готовить таких летчиков надо годами. Они прошли несколько европейских войн, а начинали еще в Испании. У каждого из этих асов Люфтваффе налет по несколько тысяч часов и гигантский опыт, который они теперь не передадут молодым летчикам. Скоро на их место придут малолетние щенки, которых завалят наши ребята, дерущиеся в небе, – и глядишь, им будет немного полегче.

Кроме этого уничтожение нескольких известных летчиков в тыловом городе – это хлесткая пощечина командованию тылового района и единовременное напоминание командованию воздушной армии, что все они смертны. К тому же мы с тобой гестаповца из Франции завалили. Мелкого, вшивенького, но теперь его сослуживцы знают, что Восточный фронт ни разу не Франция. Здесь убивают даже в глубоком тылу.

Я шел по захваченному немцами городу и не видел его. Сейчас я, как сказал командир, «работаю лицом», а он с подобострастием тащит чемоданы «господина штурмбаннфюрера». Я шел на эту операцию в качестве статиста, не понимая, зачем мы это делаем, а командир четко знал, что этих людей необходимо уничтожить. Знал, как это сделать, и изначально знал зачем. Тем более что, как он сказал мне абсолютно серьезно, «мы поймали их со спущенными штанами».

4 ноября 1941 года

– Жить хочешь? – Такой простой вопрос загнал полицая в ступор. Он поверить не мог, что это адресуется ему, поэтому перед ответом резко соглашающе замотал головой. Вытащив во второй половине дня полицая из кладовки, я недолго думая посадил его за стол и налил граненый стакан самогона. Не верящий своим глазам полицай заглотил содержимое стакана одним махом, даже не поморщившись.