Безумие толпы - Луиза Пенни

вы будете довольны. Даже благодарны. Может быть, даже скажете ей спасибо. Это и вывело вас из себя? То, что Дебби не испытывала никакого раскаяния? Не хотела признавать, что совершила преступление?

– Нет! Сплошная нелепица.

И тут Армана словно озарило. Она была права! Он совершил еще одну ошибку. Его мысли так спешили, что он упустил важную деталь.

Орудие убийства.

Сценарий, который он сейчас предложил, основывался на признании Дебби и эмоциональной вспышке со стороны Эбигейл. Но если так, то каким образом у нее оказалось полено? Как заметил Бовуар, вряд ли кто-то мог разгуливать там, держа полено в руках.

И ни у кого не было возможности взять его. Кроме…

Он посмотрел на Винсента Жильбера. Тот, сжимая кочергу, не сводил глаз с Эбигейл.

Гамаш мгновенно отыграл назад. Мысленно перебрал все образы. Все слова. И нашел то, что искал.

– Ваша куртка, – сказал он Жильберу.

– Что – моя куртка?

– Она была на вас. Во время фейерверка вы вышли на улицу, и на вас была ваша куртка.

– Да. И что?

– Как она у вас оказалась?

– Какое это может иметь отношение к чему бы то ни было? – спросила Хания. – Убила она свою подругу или нет – вот в чем вопрос.

Но Гамаш не слушал. Он пристально смотрел на Жильбера.

– Я, конечно, поднялся в свой номер.

– Когда?

– Как раз перед полуночью.

– Но вы сказали нам, что только в полночь покинули библиотеку.

– Ну пожалуй, это было за несколько минут до наступления нового года.

– А вы, – Гамаш обратился к Колетт, – говорите, что вошли в библиотеку сразу после двенадцати.

– Да. Фейерверк уже заканчивался.

Вот оно – то временно́е окно, когда убийца мог взять свое орудие.

Но это значит…

Арман понял, что почти добрался до конца пути.

– Нет, – сказал он, снова шагнув вперед. – Я ошибался. Дебби, прочитав письмо вашего отца, поняла, что никакое это не признание. Ей стало ясно, что ваш отец не убивал Марию. Однако Дебби Шнайдер могла поручиться, что и она не делала этого. – Он изучал реакцию Эбигейл. – Ведь так, верно я говорю?

Наконец-то он дошел до финала. Остальным потребовалось еще несколько мгновений, чтобы осознать его слова.

– Вы? – Жильбер уставился на Эбигейл.

– Это и есть ответ на наш вопрос, – сказал Гамаш. – Зачем вашему отцу надо было признаваться в ужасном преступлении, которого он не совершал? Он не верил, что это сделали вы. Он просто знал это. Он знал вас. Если сам он был бескорыстен, то вы были эгоистичны. Если он был искренен, то вы постоянно плели интриги. Если он на первое место ставил семью, то вы – свои амбиции.

– Далеко упало яблочко, – пробормотал Бовуар.

Арман кивнул:

– Да, яблочко откатилось далеко от яблони. Но он вас любил и хотел защитить. Дебби нашла копию предсмертного письма, наконец прочитала его сама и поняла, о чем там говорится на самом деле. Когда она сказала вам, что все знает? Еще до того, как вы отправились в Квебек? Она пообещала вам, что будет хранить вашу тайну?

– Боже мой, – сказала Эбигейл, оглядев остальных, – неужели вы не видите, к чему он ведет? Хочет сделать меня виноватой.

– Не поэтому ли Дебби повторяла раз за разом: «Эбби Мария»? – спросил Гамаш, как бы не замечая ее вспышки. Он сделал еще шажок к Эбигейл. Наконец-то он стоял на твердой почве. – Она таким образом пыталась подбодрить вас. Между вами это было чем-то вроде кода. Общей тайной. Но каждый раз, когда она говорила это, вы слышали угрозу. Предупреждение.

– Это все вранье. Вы возводите на меня напраслину. – Она принялась взывать к Колетт: – Он ненавидит меня за мое исследование. Неужели вы не понимаете?

– Когда Дебби сказала про веру вашего отца в то, что правда, какой бы неприятной она ни была, непременно проявится, тут-то и включился сигнал тревоги, – продолжил Гамаш. Теперь без малейшей жалости. – Вас охватила паника, да?

На лице Эбигейл появилось жесткое выражение. Он видел: она готовится действовать. И подумал, что знает, каким будет ее действие. Он уже видел такие лица. У мужчин и женщин, стоявших на мосту высоко над водой. Перед тем как…

Дыхание Эбигейл выровнялось. Успокоилось.

– Я не думаю, что вы тем утром проснулись с намерением убить Дебби. – Гамаш заговорил ровным голосом, увещевающим тоном. – Скорее всего, когда вы ехали на вечеринку, у вас и в мыслях не было ничего подобного. Но внутренне вы кипели. А потом Дебби назвала вас Эбби Марией в присутствии доктора Жильбера. Это было уже слишком. Вы поняли, что больше не можете доверять ей. Дебби, намеренно или нет, отпускала слишком много намеков, и в конечном счете кто-нибудь мог заинтересоваться этим и начать раскопки.

– Арман… – предупредил Жильбер. Он видел, что Робинсон готова взорваться.

Но Гамаш продолжал гнуть свое. У них не было реальных доказательств. Его версия отвечала фактам, но даже не самый опытный адвокат разрушит ее в суде. Требовалось признание. Он видел не только пистолет Жана Ги, но и телефон в руках Изабель. Она включила запись.

– Вы ошибаетесь, Арман, – сказала Колетт. – Марию убила Дебби. Я это знаю, потому что она призналась мне во время нашей прогулки.

– И вы хотите сказать, что тогда вы убили Дебби Шнайдер?

– Да.

– Non. – Он отрицательно покачал головой. – Неправда. Вы никогда бы не стали таким образом рисковать будущим Жан-Поля. Что станет с ним, если вас арестуют? Нет. – Он выдержал ее взгляд. – Вы можете сдать вахту. Вечную благодарность Пола Робинсона вы уже заслужили. Он просто не понимал, о чем просит. – Гамаш повернулся к Эбигейл. – Вы убили ее.

– Нет. – Однако голос Робинсон звучал неубедительно.

Он поднял руки и тихо произнес:

– Эбигейл…

И тут она сделала то, чего он боялся. Перестала целиться в Жильбера и направила ружье на Жана Ги.

– Нет! – крикнул Гамаш.

Бовуар собрался с духом и нажал на спусковой крючок. Но не до конца. Чуть-чуть. Чуть-чуть. Оставалось еще на волосок…

– Ну же! – взвизгнула она. – Ну! Стреляй уже!

И он хотел выстрелить. Каждой своей клеточкой. Вот он – его шанс. Это было бы не убийством. Самозащитой. Все бы подтвердили это. Один выстрел – и Идола будет в безопасности. Они все будут в безопасности.

– Ты же хочешь этого! – закричала Эбигейл. – Я знала это с самого начала. Ты меня ненавидишь, потому что согласен со мной. Твоя жена должна была сделать аборт.

– Эбигейл! – рванулась к ней Колетт, но Гамаш остановил ее.

Это все, что мог сделать Арман, едва удерживаясь от того, чтобы самому не кинуться между