Дырка для ордена - Василий Звягинцев

Впрочем, пока это не имеет существенного значения. Ответ Тарханов получит позже, на следующем этапе операции.

А вот о системе охраны или наблюдения за объектом подумать стоит. Трудно представить, что он трудится совершенно бесконтрольно. Наблюдение за ним и прикрытие организовать крайне просто.

Вот этот мастер-шашлычник, например, разместивший свое заведение напротив ресторана. На вид — карачаевец, но может быть и турком, и арабом, и курдом. С его возвышенного над поляной помоста отлично видны подходы к объекту, обе дороги, стоянка для машин и автобусов.

Под предлогом сбора дров может свободно бродить по лесу, связники могут посещать его в любое время под видом клиентов или поставщиков мяса, лавашей, зелени. В случае необходимости можно подтянуть и боевиков почти в любом количестве. Никого не насторожит и десяток, и два крепких восточных парней, решивших перекусить на природе.

Почти то же самое относится и к охранникам автостоянки, и официантам ресторана.

Обвешанный принадлежностями фотограф тоже выглядит подозрительно. В большой павильонной фотокамере можно спрятать хоть передатчик дальновизора, хоть автоматический гранатомет.

Так это или нет, Тарханов пока не знал, но с оперативной точки зрения место для объекта выбрано идеальное.

Впрочем, верна и обратная теорема. Ровно те же преимущества позиция предоставляет и контрразведке.

Кстати, хороший тренинг для бойцов может получиться. Вот он и посмотрит, как ребята умеют оценивать театр предстоящих действий и использовать плюсы и минусы местности.

Вдруг, без всякой связи с предыдущим, в голову ему пришла интересная мысль. Касающаяся разговоров с Ляховым и вчерашних с Розенцвейгом.

Насчет сбоя в причинно-следственных связях, якобы начавшихся в последнее время.

Он решил провести некий эксперимент.

Было уже поздно. Почти одиннадцать. Тарханов, еще не собираясь спать, остановился у киоска напротив гостиницы, чтобы купить сигарет. А потом он собирался подняться к Эоловой арфе и посидеть там, глядя на огни ночного города. Как любил это делать в незапамятные времена. Хотя такие близкие…

Он мог бы озаботиться приобретением курева раньше или позже, торгующих ночью ларьков и магазинов по его пути было достаточно.

Или вообще у него оказалась бы в кармане полная пачка сигарет. Но тогда не случилось бы того, что случилось.

Случайность, писал Энгельс, — это непознанная необходимость.

Он раскупорил пачку, щелкнул зажигалкой.

— Сергей, — услышал он за спиной женский голос. Здесь его никто не мог так назвать. Он не обернулся.

— Сергей! — повторился оклик. На улице больше не было никого, кроме него, поэтому теперь поворот головы выглядел совершенно естественным. Просто стало интересно, кто это там зовет и кого?

Шагах в пяти позади него стояла молодая женщина в узком брючном костюме. Свет желтых плафонов, проходящий сквозь густую зелень деревьев, не позволял угадать его цвет.

— Ты что, не узнаешь меня?

О боги! Он, конечно, узнал ее сразу. Хотя и не видел уже восемь лет.

Значит, сумасшедший, бессмысленный по определению эксперимент все же удался. Такой же безнадежный по замыслу, как задача найти на протяжении двух кварталов оброненную в прошлом веке на тротуар царскую золотую десятку.

— Извините. Не имею чести быть знакомым… — радушно улыбаясь, ответил Тарханов. Ну, обозналась девушка в полумраке, ну, с кем не бывает.

А сам внимательно вглядывался в ее лицо и фигуру. Да, она. И очень мало изменилась. Как, наверное, и он, если она его окликнула.

Ответ Тарханова подействовал на нее обескураживающе.

— Но как же?… — растерянно спросила женщина, останавливая направленное к нему движение.

Действительно, положение у нее сложилось неприятное. Любой человек чувствует себя неудобно, обознавшись. Даже если просто поздороваешься на ходу не с тем человеком. А уж если заговоришь…

Сергей видел, как пристально она всматривается в его лицо, наклоняя голову то вправо, то влево, чтобы свет падал удобнее.

— Вы правда не Сергей? Не Тарханов? — нерешительно, но и с надеждой спросила она.

— Увы, нет, к моему глубокому сожалению. Я вам напомнил вашего знакомого?

— Да… Нет, ну не может же быть! Такое сходство. И голос. Сергей, перестань. — Она сказала это и посмотрела на Тарханова умоляюще.

Чувствуя себя мерзавцем, он сочувственно улыбнулся.

— Милая дама, вы действительно ошиблись. Убедитесь, пожалуйста, — он вытащил из внутреннего кармана служебное удостоверение и протянул ей.

Она взяла, посмотрела на фотографию, не меньше чем дважды прочла имя и фамилию.

Протянула подрагивающей рукой.

— Простите, пожалуйста. Такое сходство. Я никогда не верила в рассказы о двойниках. Еще раз простите…

Повернулась и пошла в сторону трамвайной остановки.

Сергею стало невероятно жаль Татьяну.

Можно, по обычной логике, пожать плечами, отвернуться и пойти по своим делам. Как там в Библии? Пусть каждый сам хоронит своих мертвецов?

А можно…

— Подождите!

Она остановилась.

— Раз уж я невольно ввел вас в заблуждение, не позволите ли вы… Вот, прямо напротив нас я вижу интересное заведение. Вон там, на крыше. Поверьте, в этом предложении нет ничего неприличного. Посидим, выпьем кофе. Интересно ведь, никогда еще не выступал в роли двойника. Расскажете мне о нем. А потом я закажу вам такси. И только. Я ведь все-таки русский офицер.

Она подумала немного. Сочла, очевидно, что действительно, отчего бы и нет. И на самом деле ведь была заинтригована. Спешить же ей явно было некуда. А в центре спокойного города, где и не слышали о всяких там сексуальных маньяках, чего бояться?

— Ну, пожалуй. Если вы так любезны…

«Как все происходит утонченно-вежливо, — подумал Тарханов. — А почему и нет? Мы же с ней не знакомы, и каждый смотрит на другого в соответствии с собственными представлениями».

Напротив гостиницы, на углу проспекта и Серноводской улицы, там, где по крутой дуге уходили вниз трамвайные пути, помещался богатый гастрономический магазин. А чуть левее, на плоской крыше соседнего трехэтажного здания, — летнее кафе «Кругозор».

Днем оттуда действительно было видно далеко. Налево — гора Бештау, покрывающий ее подножие густой буковый лес. Направо — Машук и Горячая гора, Эолова арфа, Лермонтовская галерея.

Но это днем. Ночью — только цепочка огней внизу, черная нависающая тень Машука, звезды над головой.

Под полотняным тентом — девять столиков, стойка буфета, негромкая музыка из высоких звуковых колонок по углам площадки. Заняты только два столика. По причине позднего времени.