Ассасин - Симона Вилар

Было еще нечто, что заставило Мартина поторопиться, когда он, сложив заготовленные пожитки в заплечный мешок, начать спускаться по длинной веревке на тропу в ущелье. Уильям де Шампер был братом Джоанны.

Разве ради женщины, какую Мартин любит, он не должен постараться спасти ее брата, как уже сделал однажды?

Итак, Змеиное горло. Тамплиеры не скоро доберутся туда, следуя по извивающемуся среди скалистых стен ущелью. Мартин же знал прямой и более короткий путь через горы. И если он поспешит, если ему удастся избежать встречи со стражами Старца Горы, если посчастливится добыть лошадь или он просто будет нестись во всю прыть…

Слишком много «если», чтобы исполнить задуманное. Но не выигрывает только тот, кто ничего не предпринимает.

Узкая дорога среди скал все больше петляла. Тамплиеры двигались по проходу, и только свет их факелов выхватывал из мрака то каменистые стены вокруг, то белую пену в шумевшей рядом по перекатам горной реке. Впереди их отряда бодрым шагом двигались проводники-исмаилиты, подъем был не так уж крут и не утомлял лошадей. Однако ближе к рассвету ущелье стало затягиваться туманом.

– Мне кажется, что мы возвращаемся не тем путем, по какому приехали, – заметил Ласло Фаркаш, склоняясь в седле к де Шамперу.

Маршал промолчал. Ранее он не единожды бывал у ассасинов, но никогда их не проводили по одной и той же дороге, видимо опасаясь, что тамплиеры проследят путь к крепости Старца Горы.

В это время молчавший всю дорогу Юг де Мортэн произнес приглушенным голосом:

– Зачем он это делает? Зачем ради зрелища убивает своих людей?

В свете факела Уильям увидел, как Ласло слегка улыбнулся – ему было все равно, кто погибал, если речь не касалась единоверцев. Но для не так давно прибывшего в эти края анжуйца де Мортэна все это казалось бессмысленной жестокостью, с какой не могла смириться его душа христианина.

– Повелителю ассасинов нужен страх, чтобы поражать своих врагов, – негромко ответил Уильям. – И на многих его безграничная власть производит впечатление, ужасает. Поэтому большинство соседних правителей готовы платить Старцу Горы дань, спасая свои жизни от его упорных убийц-смертников. Да, ассасины рассчитывают, что страхом обезопасят себя, но их действия вызывают лишь массовую ненависть. Их ненавидят все: христиане, мусульмане-сунниты, греки, сирийцы копты. Но одновременно с ненавистью испытывают брезгливость и презрение. Их подвиги восхищают только самих исмаилитов. Остальные же готовы выдать и убить фидаи при первой же возможности.

– Но как Синан добивается такой покорности своих людей?

Ласло Фаркаш сказал:

– Это их вера. Причем более непримиримая и фанатичная, чем у кого бы то ни было другого. Я знаю историю, когда один юный фидаи, почти мальчишка, по приказу имама совершил убийство, но при этом не пожертвовал собой и бежал. Говорят, что его мать сначала от радости по поводу удавшегося покушения украсила себя хной. Однако потом, узнав, что ее сын – единственный, кто вернулся, она посыпала голову пеплом и прокляла плод своего чрева.

– Ужасно! Но вот о чем я думаю: Синан показался мне недовольным, когда мы уходили. Мало ли что придет ему в голову.

Фаркаш хмыкнул.

– Я бы стал опасаться ассасинов, если бы только вышел ночью на улицы города раздетым и без оружия. А во всех остальных случаях по сравнению с рыцарями ассасины – трусы, какие только и горазды разить из-за угла. В бою против тяжеловооруженных и опытных рыцарей они не имеют шансов победить. Поэтому мы благополучно покинем этот край – deo gratias [79].

– Я бы не стал утверждать это столь категорически, – заметил де Шампер. – Мне доводилось схлестываться с ассасинами с оружием в руках, и я знаю, что не все они полуграмотные фидаи, выходцы из этих бедных гор, готовые умереть, чтобы из вечной нищеты попасть в сладкий рай. Среди воинов Синана есть и настоящие мастера боя.

– А ведь Синан понял, что мы постараемся спасти маркиза Конрада, – заметил рыцарь Юг.

Шампер внимательно поглядел на него.

– Вы правы в этом, друг мой.

Он хотел еще что-то сказать, но неожиданно вскинул руку.

– Тише! Вы слышали?

Его спутники замерли. Нет, кроме обычных звуков ночи – шума реки, отдаленного крика совы и поступи их коней, – ничего не было слышно в этой глухой темноте. И все же Уильям мог бы поклясться, что минуту назад он уловил сторонний звук: где-то совсем недалеко от них раздался треск – похоже было на то, что кто-то наступил на сухую ветку.

Шампер вскинул голову. Мрак и туман. Но до того как эта ночная муть окончательно скрыла все очертания, Уильям видел на краю обрывов наверху густые заросли кед рового леса. Их сухие, омертвевшие ветви порой падают на каменистые склоны, и если там кто-то пробирается…

– Будьте начеку, – негромко приказал он своим спутникам.

Его приказ был передан по шеренге сопровождающих, и конники положили руки на рукояти оружия, прикрылись щитами, выглядывая из-под шишаков стальных шлемов.

Три рыцаря-тамплиера внимательно всматривались во мрак, однако пока все было спокойно. И их проводники уверенно шагают впереди с факелами в руках. Вот один из них скрылся за очередным поворотом тропы, потом второй. И этот второй уронил факел – это было видно с места, где остановились тамплиеры.

Фаркаш негромко произнес:

– Стрела. Я слышал ее звук. Проводники убиты.

И тут рыцари увидели преградившего им дорогу человека с изогнутым арабским луком. В свете упавшего на землю факела храмовники видели его силуэт – он был высок, строен и широкоплеч, в плотно облегавшей торс безрукавке, какие мусульмане носят под верхним халатом, в шароварах, заправленных в мягкие сапожки. При отблеске огня было заметно, что за его поясом выглядывают рукояти длинных кинжалов ассасинов… А вот его растрепанные короткие волосы, насколько можно было судить о человеке, освещенном сзади факелом, были гораздо светлее, чем обычно бывают у жителей этих гор.

И тут незнакомец свободно заговорил на лингвафранка:

– Я убил проводников по необходимости, мессиры.

Они вели вас в ловушку.

После продолжительного молчания де Шампер спросил: – Почему мы должны вам верить?

– Я могу это объяснить, если вы, Уильям де Шампер, переговорите со мной наедине. Иначе я уйду, а вы останетесь и погибнете.

«Он узнал меня и в закрытом топхельме, – отметил маршал. – Однако и мне его голос кажется знакомым».

Незнакомец отступил за выступ и скрылся. Уильям размышлял лишь минуту, но за это время Юг де Мортэн успел сказать, что будет лучше, если вместо маршала к незнакомцу выедет он.

– Мы ведь в схожих шлемах и в одинаковых плащах ордена. Вам не стоит рисковать собой, – уверял он.