Буря Жнеца. Том 2 - Стивен Эриксон

Было слишком сложно привести информацию в такой вид, чтобы она соответствовала реальности, отсеять ложь от правды – Рулада это очень утомляло, но что еще ему оставалось? Однако он учился, провались они все! Он учился.

– Седа, расскажи мне о вторжении из Болкандо.

– Наши приграничные крепости пали. Состоялось два сражения, и в обоих случаях летерийские дивизии вынуждены отступить с большими потерями. Альянс восточных королевств стал реальностью, и похоже, что они набрали армии наемников…

Заговор Болкандо… стал реальностью. Что означает – изначально он был ложью. Он вспомнил выражение шока, которое появилось на лице Трибана Гнола, когда Рулад повторил ему слова Ханнана Мосага – словно свои собственные.

– Альянс восточных королевств стал реальностью, канцлер…

В тот момент маска Трибана Гнола дала трещину – это не было ни притворством, ни очередным, более глубоким уровнем игры. Канцлер действительно выглядел… виноватым.

Мы должны выиграть обе войны. На западе и на востоке. Мы также должны перестроить империю. Времена должников окончены. Времена, когда всем управляли деньги, окончены. Я, Рулад, возьму эту глину в собственные руки и вылеплю нечто новое.

Следовательно, пусть эпидемия самоубийств среди бывших богачей продолжается. Пусть торговые дома рушатся, оставляя лишь руины. Пусть беднота размечет благородное сословие по косточкам. Пусть горят усадьбы. Когда пепел осядет и зола остынет, у Рулада будет плодородная почва для новой империи.

Да, вот оно, то, что на этот раз будет по-другому. Я предчувствую перерождение. Близкое. Неизбежное. Я его предчувствую, и, быть может, этого будет достаточно, а у меня снова появится причина радоваться жизни. Своей собственной жизни.

Отец Тень, наставь меня на путь истинный!

Маэль был слишком беззаботным. На эту-то его беззаботность Странник и рассчитывал. Старший бог настолько сосредоточился на спасении своего бестолкового смертного приятеля, что забрел в простейшую из ловушек. Какое же облегчение, что от сукиного сына, вечно сующего свой нос куда не следует, удалось избавиться! Отчасти это компенсировало даже мерзкие притязания Пернатой Ведьмы, чье малоприятное общество Странник только что покинул.

И стоял сейчас в темном коридоре. Один.

– У нас будет Смертный Меч, – объявила она со своего насеста на приземистом алтаре, торчавшем, словно остров, посреди черной, медленно прибывающей воды. – Идиот все столь же слеп и бестолков.

О каком идиоте ты говоришь, Пернатая Ведьма? Это и есть наш будущий Смертный Меч?

– Не понимаю твоего сарказма, Странник. Все идет как задумано. Наш культ растет с каждым днем, сперва среди летерийских рабов, теперь он распространился и на должников…

Иными словами, на бунтующих. И что же ты им наобещала, Пернатая Ведьма? От моего имени.

– Древний золотой век. Когда ты стоял выше всех прочих богов. Когда все до единого летерийцы поклонялись лишь тебе. Древность была временем нашей славы, к ней мы и вернемся.

Золотого века никогда не существовало. И летерийцы никогда не поклонялись мне одному, забыв о прочих богах. Время, о котором ты говоришь, было временем многообразия, терпимости, расцвета культуры…

– Неважно, что там было на самом деле. Прошлое – это то, что я назову этим словом. Проповедь для невежд дает определенную свободу.

Здесь он расхохотался.

Высшая Жрица случайно наткнулась на мудрую мысль. Хорошо же, собирай своих бунтовщиков, своих невежд и болванов. Набей им головы благородной славой несуществовавшего прошлого и посылай вперед, пусть их глаза горят идиотским – но зато столь для них приятным – огнем. Тут-то и начнется наш новый золотой век, находящий буйную радость в репрессиях и тираническом контроле за всеми и каждым. Да здравствует великий Странник, бог, который не терпит ни малейшего несогласия!

– Что ты собираешься делать со своей властью – твое дело. Я знаю, что мне делать с моей.

Удинаас отверг тебя, Пернатая Ведьма. Ты лишилась того, кого больше всего желала заполучить.

Она лишь улыбнулась.

– Он еще передумает. Вот увидишь. Вместе с ним мы положим начало династии. Он был должником. Мне просто нужно пробудить его алчность.

Пернатая Ведьма, прислушайся к словам своего бога. К этой скромной крупице мудрости. Чужие жизни тебе не принадлежат. Предложи им блаженство, если хочешь, но не удивляйся, когда они выберут для себя ничтожество – поскольку это их собственное ничтожество, и, выбирая между чужим и своим путем, они выберут свой. У шайхов есть поговорка: «Укажи им дорогу к берегу – они побредут в море».

– Неудивительно, что их почти не осталось.

Пернатая Ведьма…

– Теперь послушай мою мудрость, Странник. Мудрость, которая не помешала бы и шайхам. Если хочешь использовать чужие жизни, первое, что нужно сделать, – лишить их свободы выбора. Дальше уже просто.

Он нашел-таки Высшую Жрицу. Вот повезло-то. Благослови нас всех.

Очередной поселок, Худ его забери. Последнее время прут как грибы после дождя. Очередное доказательство того, что столица близко, – вот только не пойти бы вам с такими доказательствами? Хутора, деревни, городки, дороги и проселки забиты народом, вечный топот лошадей, а вдали кто-то постоянно дудит в рога, словно волки воют, окружая добычу.

– Можно сказать, нормальная человеческая жизнь, – пробормотал Скрипач.

– Сержант?

Он повернулся на спину и уставился на своих, условно говоря, солдат – изможденных, покрытых ранами, одежда в кровавых пятнах, в глазах дикий блеск. Каково им сейчас? И что они сами, глядя на меня, видят? Свою последнюю надежду, и это, боюсь, означает плохие новости…

Интересно, подумал он, Геслер и его взвод еще живы? Прошлой ночью их аккуратным и выверенным ударом отделили друг от друга значительные силы эдур, которые теперь ощетинились оружием и вынюхивали следы, словно гончие – да они в гончих и превратились. Эдур шли за ними по следу, наращивая давление, толкая все дальше и дальше вперед, – где, в чем Скрипач ни хрена не сомневался, их ожидает сплошная стена солдат, мимо которой уже не проскользнуть. На север или на юг тоже не уйти – на севере отрядов эдур столько, что в любой рощице найдется добрый десяток воинов, а совсем недалеко к югу течет широкая река Летер, самодовольная, словно отражающееся в ней солнце. Ага, похоже, кто-то в командовании противника наконец собрался с мыслями и внес необходимые поправки, превратив все вторжение целиком в огромную воронку, по которой малазанцы прибудут прямиком в мясорубку.