Королева секретов. Роман об Анне Клевской - Элисон Уэйр

— Сожжены шестьсот домов, — скорбно вещал Харст. — Возникла великая паника, и произошло большое кровопролитие. Мадам, они сожгли и замок Дюрен тоже.

— Там же была моя мать! — крикнула Анна. — Что о ней известно?

— Увы, пока ничего. — Харст сам едва не плакал. — Жаль, что я не могу ничем утешить вашу милость.

Голову Анны заполонили страшные картины: ее мать в западне, задыхается в клубах дыма и пламени… Разразившись душераздирающим плачем, в котором изливалась наружу вся ее печаль, Анна ощутила, как ее обхватили чьи-то крепкие руки. Это был доктор Харст. Позабыв все правила этикета, он нежно поддерживал ее и сам плакал. Матушка Лёве, обнявшая их обоих, тоже заливалась горючими слезами.

— Что случилось? Кто-нибудь умер? — В двери ворвался Отто.

Харст оставил Анну с матушкой Лёве утешать друг друга и приглушенным голосом рассказал ему о событиях на родине.

Отто явно был потрясен.

— Вы хотите, чтобы я отправился в Клеве и узнал, что сталось с вашей почтенной матушкой? — предложил он хриплым от волнения голосом. — Я могу поехать через Францию и пробраться туда с юга. Король Франциск — наш союзник. Он не станет задерживать меня.

— Как вы храбры и великодушны! — всхлипнула Анна. — У меня нет слов, чтобы отблагодарить вас.

— Думаю, нам лучше дождаться новостей, — предложил доктор Харст. — Они могут прийти раньше, чем вести от вас.

— Да, подождем, — сказала Анна, поняв, что совет посла мудр. — Но только день или два, потому что дольше мне не вынести неизвестности. Вы не знаете, подверглись ли нападению другие наши замки?

Она думала о Шлоссбурге, находившемся рядом с Золингеном, и дрожала от страха за судьбу Иоганна, как бы он не попал под удар войск императора, ведь сожженный Дюрен не так уж далеко от Золингена.

— Об этом я не слышал, — ответил Харст, — но меня заверили, что герцог и ваша сестра в безопасности.

«Отсутствие новостей — это хорошая новость», — сказала себе Анна, молясь горячо, как никогда прежде, чтобы мать и Иоганн остались в живых.

Ждать новостей, пребывая в неведении, — невыразимая мука. Тревога усилилась, когда они узнали, что войска императора шли через Юлих, не встречая сопротивления, и так застращали тамошних жителей, что каждый город сам сдавал ключи от своих ворот императору. Однако известий о местонахождении герцогини не поступало, и Анна почти утратила надежду, что та выжила при пожаре. Даже если выжила, оккупация Юлиха станет для нее смертельным ударом.

В начале сентября доктор Харст пришел к Анне с таким мрачным лицом, что она вся сжалась, готовясь услышать доставленные им новости, и схватилась за руку матушки Лёве, ища поддержки.

— Мадам, я получил известие о вашей почтенной матери. Слава Богу, она не погибла в пожаре!

— О, какое облегчение! — воскликнула Анна. — Но она пострадала?

— Не от огня. С прискорбием вынужден сообщить вам, что она умерла через четыре дня после пожара. Прошу вас, примите мои глубокие соболезнования.

Анна закрыла глаза, пытаясь защититься от охватившей ее боли и скорби. Она вспоминала мягкость и доброту матери, ее набожность, заботу о детях и неизбывную любовь к отцу. Теперь она соединилась с ним на Небесах, ведь наверняка такая чистая душа не будет долго томиться в Чистилище.

— Как это случилось? — спросила Анна, оцепенев и потеряв способность плакать.

— Доктор Олислегер пишет, что она в ужасе бежала из замка. Слуги сообщили, что герцогиня почти лишилась рассудка от переживаний из-за потери страны. В ее состоянии здоровья это испытание оказалось ей не по силам. К счастью, она не увидела, как был захвачен весь Юлих.

— А что с Клеве? — в тревоге спросила матушка Лёве и, будто беря под защиту, обхватила рукой Анну, отчаянно пытавшуюся свыкнуться с утратой.

— Боюсь, не многие города в Клеве способны устоять перед такой армией, какую имеет под своим началом император. Взятие Дюрена устрашило всех. Доктор Олислегер предсказывает, что сопротивления никто не окажет и императорские войска проложат себе путь через Неймеген, к этому моменту город Клеве и вся страна на той стороне Рейна окажутся под властью императора.

Знакомый Анне мир рушился. Ее печаль из-за участи Клеве была почти такой же сильной, как скорбь по матери. Вдруг она зарыдала от ужасной несправедливости всего происходящего.

Белая льняная шапочка и длинная вуаль казались правильным выбором: Анна находила странное утешение в том, чтобы оплакивать мать в немецком головном уборе. Своей простотой он контрастировал с тяжелым черным бархатным платьем, имевшим широкий партлет, стоячий воротник и узкие рукава. Никаких украшений, кроме четок, привешенных к опоясывавшей талию цепочке. Из зеркала на Анну смотрело ее лицо — бледное, иссеченное печалью. Прошло уже две недели, а боль утраты не отступала. А сейчас ей нужно было собраться и принять доктора Харста, о прибытии которого только что доложили.

Анна думала, что достигла самого дна отчаяния и хуже чувствовать себя уже не может, но она ошибалась. Мрачное лицо Харста вселило страх в ее сердце. Посол привез шокирующие новости. Вильгельм признал поражение и официально подчинился императору.

— У него не осталось выбора, миледи, — сказал Харст зашатавшейся от потрясения Анне. — Король Франции бросил герцога в бедственном положении, когда тот к тому же сокрушен скорбью по вашей почтенной матери. Герцог встретился с императором в Венло и прибыл туда, облаченный в глубочайший траур. Его заставили встать на колени перед его императорским величеством в знак покорности и подписать договор об отказе от Гелдерна и Зютфена. Взамен ему позволили сохранить за собой герцогства Клеве и Юлих, хотя его власть будет несколько ограниченна. Более того, он согласился развестись с Жанной дʼАльбре, чтобы жениться на племяннице императора.

Анна слушала Харста, и в ней росло чувство стыда. Она не могла вынести мысли, через какие унижения прошел Вильгельм, этот гордый муж, которому пришлось пережить такое бесчестье и умаление в правах. Если ей стыдно смотреть в глаза людям из-за краха родной страны, то какие же чувства испытывает Вильгельм? И это в то время, когда они оплакивают свою мать. Утешало лишь одно: война закончилась и Иоганну больше ничто не угрожает. К неизмеримому облегчению Анны, матушка Лёве получила весточку от Шмидтов: Золингена нашествие не коснулось.

— Я сама пойду к королю Генриху и попрошу его о помощи, — сказала Анна. — Он поможет, я уверена.

— Послушайтесь моего совета и не делайте этого, мадам, — мрачно отозвался Харст. — При дворе нет ни малейших признаков сочувствия к Клеве. Советники ясно дали мне понять, что король не рискнет затевать войну с императором.

Еще один удар. Анна полагала, Генрих с удовольствием воспользуется шансом доказать свое дружеское отношение к Клеве. Она рассчитывала, что он вступится и за нее тоже. Но ее постигло глубокое разочарование.