Путешествие по всему миру на "Буссоли" и "Астролябии" - Жан Франсуа Лаперуз

Я воспользуюсь случаем, чтобы сказать здесь, что мсье Роллен, проявляя заботу обо всем нашем экипаже, свое особое внимание уделял тем, кто, как казалось, обладал наилучшим здоровьем. Он заметил у нескольких матросов начальные симптомы цинги в виде опухания десен и голеней, которое проявилось на берегу. Две недели отдыха на суше устранили бы их, однако мы не могли задержаться настолько в заливе Де-Кастри. Мы надеялись, что пивное сусло, настойка из еловой хвои и вытяжка хинной корки, подмешанные в питье, рассеют эти слабые симптомы и что мы дадим отдых нашим командам тогда, когда сможем достаточно долго задержаться на берегу.

Отплытие из залива Де-Кастри. — Открытие пролива, разделяющего Йессо и Оку-Йессо. — Остановка в заливе Крильон возле оконечности острова Чока, или Сахалина. — Описание местных жителей и их поселения. — Мы проходим через пролив и подтверждаем все открытия голландцев на «Кастрикуме». — Остров Штатов. — Пролив Фриза. — Остров Компании. — Острова Четырех Братьев. — Остров Марикан. — Мы проходим вдоль Курильских островов и направляемся к Камчатке.

Мы отправились в путь 2 августа с легким бризом от веста; он распространялся лишь до входа в залив, в одном лье от которого мы встретили ветра от зюйда. Поначалу они были умеренными, и погода была ясной. Мы лавировали успешно, проходя на каждом галсе довольно много в благоприятном направлении.

Я хотел подробно обследовать небольшой участок побережья Татарии от 49° до 50°, который мы потеряли из виду, когда приблизились к острову Сахалину. Поэтому на обратном пути я прошел вдоль континента до той точки, где мы закончили снятие берега в виду пика Ламанон.

6 августа погода, которая перед этим была очень хорошей, сильно испортилась. Мы подверглись шквальному ветру от зюйда, который был опасен не столько своей силой, сколько волнением, вызванным им на море. Мы были вынуждены поставить все паруса, какие только могли выдержать мачты и реи фрегата, чтобы нас не отнесло назад и мы не потеряли в один день то расстояние, которое преодолели за три дня.

Барометр опустился до двадцати семи дюймов пяти линий. Дождь, туман, ветер, наше положение в узком проливе между двух суш, скрытых облачностью, — все это ставило нас в условия, по меньшей мере, весьма изнурительные. Однако эти шквалы, на которые мы роптали, в действительности были предвестниками северных ветров, на которые мы не рассчитывали.

Они пришли 8 августа после продолжительного ливня, и 9 августа мы достигли с их помощью залива Де-Лангля, который покинули 14 июля. После происшествия с нашей астрономической палаткой в заливе Де-Кастри нам было очень важно вернуться в это место, широту и долготу которого мы определили со всей точностью. Это должно было помочь нам проверить ход наших хронометров, сравнив уже известную долготу залива Де-Лангля с той, которая будет вычислена на основании показаний этих приборов.

Мы установили, что после двадцати семи дней № 19 показывает долготу на тридцать четыре минуты градуса восточнее. Эта ошибка, распределенная на эти двадцать семь дней, означает увеличение ежедневного отставания этого хронометра на пять секунд, при том что в Кавите его отставание составляло лишь двенадцать секунд в день.

Впрочем, мсье Дажеле, который очень часто сравнивал результаты лунных наблюдений с показаниями № 19, отметил период, когда этот хронометр отклонился от ежедневного хода, установленного в Кавите. И поскольку он в то же самое время был уверен, что результаты наблюдений и показания хронометра будут вполне согласовываться, если предположить, что отставание хронометра составляет двадцать секунд в день вместо двенадцати, как это было установлено в Кавите, он посчитал, что должен исправить с учетом этого ежедневного отставания в двадцать секунд показания хронометра № 19 за двадцать семь дней, прошедших между нашим отплытием из залива Де-Лангля и возвращением к нему.

Следовательно, у нас есть основания полагать, что вся западная часть острова Сахалина, как и восточное побережье Татарии, образующие берега этого пролива, нанесены нами на карту с той степенью точности, при которой погрешность в определении долготы составляет не более четверти градуса.

Мель, с очень ровным дном и не представляющая какой-либо опасности, простирается напротив залива Де-Лангля на десять лье от норда к зюйду и приблизительно на восемь лье к весту. Мы прошли ее, когда направлялись на юг, и я лег в дрейф с десяти часов вечера до рассвета, чтобы не оставить ни одну бухточку не нанесенной на карту.

На следующий день, продолжая идти вдоль берега острова на расстоянии двух лье, мы заметили на зюйд-весте маленький плоский остров, между которым и Сахалином располагался пролив шириной около шести лье. Я назвал его островом Моннерона[177], по имени офицера инженерных войск, участвующего в нашей экспедиции. Мы взяли курс на прохождение между двумя островами, где лот ни разу не показал менее пятидесяти саженей глубины.

Вскоре мы различили пик, высота которого составляла по меньшей мере тысячу или тысячу двести туазов. Как представлялось, его образовывали лишь голые скальные породы, в расщелинах которых сохранялся снег. Ни деревьев, ни зелени не было видно на его склонах. Я назвали его пиком Де-Лангля[178].

В то же самое время мы увидели другие, более низменные земли. Побережье Сахалина прерывалось в этом месте, продолжения гор более не было видно. Все говорило о том, что мы достигли южной оконечности острова и что земли, окружающие пик, находятся на другом острове. С надеждой, которая на следующий день превратилась в уверенность, мы встали вечером на якорь, поскольку у южного мыса Сахалина нас застал штиль.

Этот мыс, который я назвал мысом Крильон[179], находится на 45° 57′ северной широты и 140° 34′ восточной долготы. Здесь обрывается один из самых протяженных с севера на юг островов мира, отделенный от Татарии проливом, который оканчивается песчаными отмелями, между которыми нет фарватера для кораблей. Впрочем, там, по всей вероятности, остается проход для пирог среди густых зарослей морских растений, которые преграждают его. Это и есть остров Оку-Йессо.