Неистовые джокеры - Лианна С. Харпер

Дубина оторвался от пола и повис вниз головой; изо всех сил цепляясь за свою предполагаемую жертву, он сучил ногами и принялся выкрикивать какие-то угрозы.

— Эй, потише!

Хирам попытался оторвать пальцы Дубины от своей майки, но джокер был слишком силен. Тогда он нахмурился и вернул себе нормальный вес.

И удвоил его.

И еще удвоил.

Вместо того чтобы пытаться отпихнуть Дубину, он притянул его поближе, крепко прижал к необъятному животу и плашмя рухнул на пол. Это был уже второй раз за сегодняшний день, когда он слышал, как ломаются кости.

Хирам поднялся на ноги, тяжело дыша; сердце у него в груди колотилось как бешеное. Он уменьшил свой вес и хмуро посмотрел на Дубину, который держался за ребра и визжал. Когда тот снова взмыл в воздух, туз схватил его за запястье и лодыжку и вышвырнул из открытого окна.

Дубина полетел вверх. Уорчестер долго стоял у окна и смотрел, как он поднимается ввысь. Ветер дул с запада, он понесет его над городом, к Ист-Ривер, к Лонг-айленду и в конце концов к Атлантическому океану. Интересно, этот придурок умеет плавать?

Постель была безнадежно испорчена. Хирам подошел к шкафу. Постоял с простынями в руках, покачал головой и аккуратно убрал их обратно на полку. Что толку? Ночь почти кончилась, а у него еще уйма дел: к обеду должны открыться «Козырные тузы», кто-то должен присмотреть за восстановительными работами, а через несколько минут уже рассветет и начнется новый день. Все равно он слишком устал, чтобы заснуть.

Глубоко вздохнув, Хирам Уорчестер спустился в кухню и принялся за стряпню. Он приготовил себе омлет с сыром и тройной порцией бекона, поджарил несколько маленьких красных картофелин с луком и перцем и запил это все большим бокалом апельсинового сока и кружкой свежесваренного ямайского «Блу-маунтин».

После этого он почти уверился, что будет жить дальше — долго и счастливо.

* * *

Город вокруг пробуждался. Несколько миллионов людей занимались повседневными мелочами. Вереница самых обычных, ничем не примечательных, уютных дел, которые составляют костяк жизни. И Рулетка ощутила, как внутри нее шевельнулся интерес, затеплилась искорка предвкушения. Такие будничные чувства в сравнении с одержимостью, которая владела ею совсем недавно, — но такие успокоительные в своей простоте. Она решила, что начнет с чашки кофе. А что потом? Возможности были безграничны.

* * *

Торговые суда еще ходили на Дальний Восток. На них еще можно было купить билет, хотя стоили они перед самым отправлением очень недешево.

Но с этим было покончено. Чернокожий красавец стоял на корме, глядя на проплывающий мимо Губернаторский остров.

Над Бруклином вставало солнце. Под ногами у Фортунато вздымалось и опадало море — безбрежное, неторопливое, изменчивое и — все же неизменное. Ему предстояло стать первым в череде новых учителей.

В 1979 году в издательстве «Эйс Букс» вышел «Мир воров» Роберта Асприна, первый том долгоиграющего цикла романов о вымышленном городе Санктуарий и наводнявшей его улицы пестрой шатии воинов, чародеев, принцев, мошенников и воров, среди которых периодически появлялся какой-нибудь залетный гость из столь же пестрого пантеона богов. Так начался самый настоящий бум в жанре антологий.

У «Мира воров», безусловно, были предшественники. В комиксах, изданных как «Марвелом» так и «Ди-Си», были коллективные миры, в которых герои и злодеи обитали бок о бок, постоянно переходили друг другу дорогу, дружили, враждовали, заводили романы. В прозе существовали лавкрафтовские мифы о Ктулху, причем Лавкрафт поощрял своих друзей-писателей заимствовать элементы из его рассказов и присочинять новые. Роберт Говард, Кларк Эштон Смит, Роберт Блох, Август Дерлет и другие с удовольствием подхватили эту игру. Потом сам Лавкрафт упоминал в своих произведениях о богах, культах и заклятых книгах, рожденных фантазией его последователей, и с течением времени мифы обогащались и обрастали новыми подробностями.

Много позже появилась на свет «Медея: мир Харлана». Харлан Эллисон собрал вокруг себя группу самых известных научных фантастов, и они произвели на свет воображаемую планету, подробно описав ее флору, фауну, географию, историю и орбитальную механику, после чего каждый автор сочинил свой эпизод, каждый из которых разворачивался в созданном ими совместно мире.

И все-таки именно «Мир воров» стал той краеугольной книгой, которая задала тон современным коллективным мирам и породила целый сонм подражателей. «Иткар», «Лайавек» и «Меровинганские ночи» были фэнтезийными мирами в стиле меча и магии, как и сам «Мир воров». «Приграничную полосу» с ее панкующими эльфами и современным антуражем уже можно было отнести к более урбанистической фэнтези. «Флот» и «Мир войны» представляли собой попытку создания коллективного мира в жанре космической оперы, «Бухта Грейстоун» распространила его на жанр хоррора, а «Герои в аду» отправили его, естественно, в ад. Одни из этих циклов вышли раньше, другие последовали за ними. Какие-то растянулись надолго, некоторых хватило на одну-две книги. В конечном итоге «Дикие карты» пережили их всех и стали самым долгоиграющим циклом в жанре коллективного мира: двенадцать томов вышло в издательстве «Бэнтем» и три в «Баэне»… и еще два тома сейчас в работе. Таким образом, я могу похвастаться уникальным опытом работы с коллективными мирами, и в этом мне нет равных среди других редакторов.

* * *

Когда «Дикие карты» еще только зарождались, мой редакторский опыт ограничивался «Новыми голосами», ежегодным (так предполагалось) сборником рассказов финалистов конкурса имени Джона Кэмпбелла. Ввязываясь в эту затею, я понимал, что коллективный мир — совсем другая материя, и притом не из тех, что легко поддаются обработке, поэтому был твердо намерен разузнать о нем как можно больше. Боб Асприн и Лин Эбби щедро поделились сведениями обо всех трудностях и подводных камнях, с которыми столкнулись в процессе редактирования «Мира воров», и уроками, которые вынесли из этого. Уилл Шеттерли и Эмма Булл тоже пошли мне навстречу и познакомили со своим опытом редактирования «Лайавека». На основе генерального договора, регулировавшего два этих цикла, мне удалось составить главный договор на «Дикие карты» — чтобы обеспечить строгий, но справедливый юридический базис, на котором должен был основываться наш цикл.

В ходе создания коллективного мира то и дело возникают сложные художественные вопросы, и самые важные касаются степени взаимосвязи между отдельными повестями, а также правил, которые их определяют. Я обнаружил, что каждый коллективный мир 80-х решал эту проблему по-своему, но некоторые решения оказались удачнее других. В одних книгах общим был только антураж, герои же никогда не пересекались друг с другом, да и события из одного повествования никак не влияли на все последующие. Каждый кусочек существовал обособленно, отдельно от общей географии и истории. В других циклах герои время от времени появлялись в «чужих» повествованиях, но эти истории были вполне самостоятельными. Однако лучшие антологии в жанре коллективных миров, самые занимательные и самые успешные, предполагали наличие не только антуража, но и действующих лиц и сюжетов. В таких и только таких книгах целое превращалось в нечто большее, нежели просто сумму его частей. Коллективные миры, в которых коллективное сводилось к минимуму, на мой взгляд, упускали то, ради чего, собственно, все и затевалось.