Трон из костей дракона - Тэд Уильямс

— Постарайся снова заснуть, — приказала она. — В доме женщины-колдуньи ничто не может повредить тебе. — Она повернулась к Бинабику. — Молодой тролль, если его сон так ясен, как он описал, мальчик будет полезен нам в поисках ответов.

Лежа на спине, Саймон видел длинные тени валады и тролля над огненным сиянием углей. Меньшая тень склонилась к нему.

— Саймон, — прошептал Бинабик, — бывали еще другие сны очень волнительные? Другие, про которые ты не сказывал?

Саймон медленно покачал головой. Никогда ничего не было, ничего, кроме теней, и он устал говорить. Он все еще не мог забыть обгоревшее существо в дверях, и теперь мечтал только подчиниться засасывающей тяге забвения и спать, спать, спать…

Но это оказалось не такой уж легкой задачей. Он зажмуривал глаза, и перед ними вставали огненные образы трагедии. Он тоскливо ворочался, пытаясь найти положение, при котором расслабятся наконец напряженные мышцы, и слышал тихий шелест разговора тролля и колдуньи, похожий на шорох крысы в стене.

Потом и этот звук прекратился, и спокойное дыхание ветра снова начало убаюкивать его; юноша открыл глаза. Теперь Джулой в одиночестве сидела у очага, высоко подняв плечи, словно птица во время дождя. Глаза ее были полуоткрыты.

Саймон не мог сказать с уверенностью, спит она или смотрит на догорающие угли и думает о чем-то.

Последняя его здравая мысль на сегодня поднялась откуда-то из глубин его подсознания, мерцая, как костер, разожженный над морем. Это была мысль о высокой горе с короной из камней. Это было во сне, правда? Непременно нужно вспомнить… нужно рассказать Бинабику.

Огонь взвился на вершине горы, погруженной во тьму, и раздался скрип деревянных колес, колес сна.

Наступившее утро не принесло с собой солнечного света. Из окошка Саймон мог разглядеть темные вершины деревьев на другой стороне чаши. Все озеро заволокло туманом. Воду было трудно различить даже под самым окном.

Переливающийся туман сделал все очертания смутными и нематериальными. Над темной линией деревьев застыло бездонно-серое небо.

Джулой увела Малахиаса собирать целебный мох, оставив Бинабика присматривать за маленькой Лилит. Троллю как будто показалось, что в состоянии ребенка есть улучшения, но Саймон, посмотрев на бледное лицо и слабые движения груди, подумал, что тролль заметил нечто, пока недоступное ему.

Он разжег огонь из груды сухих сучьев, которые Джулой аккуратно сложила в углу, потом подошел к Бинабику, чтобы помочь сменить девочке повязки.

Тролль отогнул простыню и осторожно снял бинты. Саймон содрогнулся, но не позволил себе отвернуться. Тело малышки почернело от кровоподтеков и безобразных следов ядовитых зубов. От левой подмышки до ягодицы была рваная рана в фут длиной. Когда Бинабик промыл рану и снова перевязал ее широкими полосками ткани, на материи проступили пятна крови.

— Ты думаешь, она действительно сможет выжить? — спросил Саймон. Бинабик пожал плечами, не прекращая обработку мелких ранок и ссадин.

— Джулой думает, что может, — сказал он. — Она женщина такая очень суровая, ставит людей не выше животных в своем уважении, видишь ли, но это уважение весьма высокое. Она не водит битвы за невозможное, я думаю так.

— Она что, правда колдунья?

Бинабик укрыл ребенка простыней, оставив открытым только худенькое лицо девочки. Рот ее был полуоткрыт, в нем не хватало двух передних зубов. Внезапно Саймона охватила пронзительная жалость к этому несчастному ребенку — затерянному, пойманному, замученному. Как может Господь Узирис любить этот мир? Такой мир?

— Колдунья? — Бинабик встал. По дощатому мосту снаружи застучали лапы Кантаки — это пришли Джулой и Малахиас. — Умная женщина она с безусловностью и обладает редкой силой. В вашем языке, если я имею понимание, «колдунья» — это такое существо, которое есть друг вашего «дьявола» и делает много зла своим соседствующим. Валада, с несомненностью, не такая. У нее соседями живут птицы и животные, обитающие в лесу, она пасет их, как очень доброе стадо. Но она покидала Риммергард много лет назад — много, много лет назад, и переселялась здесь. С вероятностью, люди, которые окружали ее тогда, тоже придумали такую ерунду, про зло для соседей… может быть, из-за этого она появлялась на этом озере.

Бинабик повернулся, приветствуя нетерпеливую Кантаку. Он почесал ей спину, а волчица утробно заурчала от радости. Потом тролль взял котелок, вышел за дверь и вернулся, набрав воды. Полный котелок Бинабик повесил на крюк, приделанный к тяжелой цепи, повисшей над очагом.

— Ты знавал Малахиаса в твоем замке, так ты говаривал?

Саймон наблюдал за Кантакой. Волчица рысью вернулась к озеру и теперь стояла на отмели, время от времени с лаем бросаясь в воду.

— Она что, рыбу ловит? — смеясь спросил он. Бинабик терпеливо улыбнулся и кивнул.

— Она много умеет, и это тоже. Так что же с Малахиасом?

— О да, я знал его там… немного. Один раз я поймал его… парень шпионил за мной. Он, правда, это отрицал. Ты с ним говорил? Он хоть сказал тебе, что они с сестрой делали в Альдхорте и как их схватили?

Кантака и правда ухитрилась поймать отливающую серебром рыбину, которая бурно трепыхалась, пока мокрая волчица тащила ее к берегу.

— Больше удачи я получил бы, если бы научивал камень петь песни. — Бинабик отыскал на полке банку с сухими листьями и бросил пригоршню в кипящую воду.

Комната тут же наполнилась приятным мятным ароматом.

— Пять или шесть слов сказал его рот, с тех пор как мы произвели розыск на дереве. Но ты есть у него в памяти. Несколько раз я видывал, как он долго смотрит на тебя. Я думаю, что в нем нет опасности, фактически, я имею такую уверенность, но за ним надо прослеживать.

Саймон не успел и рта раскрыть, как внизу раздался короткий, радостный лай Кантаки. Юноша выглянул из окна и увидел, что волчица, оставив на берегу почти съеденную добычу, куда-то бежит по тропке. Она быстро скрылась в тумане, но вскоре возникла из мглы в сопровождении двух неясных фигур, которые, подойдя ближе, превратились в Джулой и Малахиаса, странного мальчика с лисьим лицом.

Эти двое оживленно беседовали.

— Кинкипа! — фыркнул Бинабик, помешивая в котелке. — Великий немой заговорил.

Вытирая ноги, Джулой просунула голову в дверь.

— Туман, — сказала она. — Лес сегодня спит. — Она вошла, на ходу отряхивая плащ, следом появился Малахиас, который, казалось, снова насторожился. Щеки его порозовели. Джулой сразу подошла к столу и начала сортировать содержимое двух принесенных ею мешочков. Сегодня она была в мужской одежде: плотные шерстяные штаны, камзол и пара поношенных, но крепких сапог. От нее веяло спокойной силой, Джулой напоминала военного, который уже сделал все возможные приготовления и теперь ждет только начала сражения.

— Вода готова? — спросила она.

Бинабик наклонился над котелком и принюхался.