Лис и империя - Гарри Тертлдав

— Это хорошо, — сказал с легким напряжением Дагреф. — Очень хорошо.

Он метнул туда-сюда быстрый взгляд, проверяя, нет ли где рядом служанки, и, не увидев ее, чуть расслабился.

— Знаешь, если ты попросишь Бэлсера держать твою пассию… то есть, прости, твою бывшую пассию подальше от замка, пока мы находимся здесь, думаю, он найдет ей какое-нибудь занятие, — сказал Джерин.

— Правда?

Дагреф был поражен. Это порадовало Джерина, но он постарался не показать этого. Малыш, значит, еще не привык пользоваться своим привилегированным положением.

— А ты не мог бы поговорить за меня? — спросил вдруг «малыш».

Это Лису понравилось уже меньше.

— Я сказал, если ты попросишь, — ответил он. — Девчонка мешает тебе, а не мне. В прошлый раз, когда мы тут были, путался со служанками вовсе не я.

— Ты — сама добродетель, — кисло произнес Дагреф. — Да и мать тебе не простила бы. У меня ведь никого не было, когда мы с Ровитой… — Он кашлянул пару раз и договорил: — Но теперь есть, понимаешь?

Джерин лишь пожал плечами, что совершенно не удовлетворило его сына.

Может, Дагреф потолковал с Бэлсером, а может, и нет. Как бы то ни было, Маева сидела в главной зале вместе со всеми, а Ровита там так и не появилась. Дагреф изо всех сил старался делать вид, что этой Ровиты вообще никогда не существовало, Маева же, напротив, все время оглядывалась, ища ее глазами. Она по-прежнему была одета как воин и даже не сняла пояс с мечом. Возможно, служанка это заметила и сама поняла, что к чему, не дожидаясь ничьих приказаний. Джерин не спрашивал — его это не касалось.

Вэн наблюдал за дочерью, выискивавшей взглядом Ровиту, и издавал при этом невнятные бормотания, которые глохли у него прямо под носом, даже не выбиваясь из бороды и усов. Похоже, он делал какие-то умозаключения, не очень заботясь, как это выглядит со стороны. Время от времени чужеземец косился на Дагрефа и опять начинал бормотать.

— Ты ведь сам этого хотел, — напомнил ему верный своему обещанию Джерин. — К тому же мне лично их союз по душе, если мое мнение для тебя что-то значит.

— А?

О чем бы ни размышлял сейчас Вэн, он явно не был готов одобрить поведение Дагрефа и Маевы, однако сумел найти в себе силы как-то отреагировать на слова друга. Великан, прекратив бормотание, хрюкнул (своего рода прогресс!), а потом наконец пустил в ход нормальные человеческие слова:

— О да, Лис, у меня нет сомнений в твоей искренности… по крайней мере, больших… но хорош или плох их союз, а я все же не ожидал, что это, черт подери, случится так скоро!

— Понимаю. Я тоже не ожидал, хотя, кажется, заметил пару раз кое-что еще в Лисьей крепости. — Джерин хлопнул приятеля по спине. — В этой проклятой жизни все происходит чертовски рано, особенно когда дело касается наших детей.

Вэн обдумал его слова. Он выпил немало эля, так что процесс этот занял какое-то время. Медленно и осторожно чужеземец кивнул.

— Передай своим модным ситонийским философам, что они могут заткнуться, Лис, — произнес он с искренним восхищением. — После того, что ты тут сказал, говорить больше нечего.

Джерин подъезжал к крепости Дарена с некоторой опаской. Его посланцы, возвратясь, сообщили, что Элис там не появлялась, но ему волей-неволей все равно предстояло рассказать сыну о своей встрече с ней. Притязания Дарена с Дагрефом на наследование королевского титула тоже пока еще ни в чем открыто не проявлялись, однако ожидание будущих бурь висело в воздухе и грозило скорым их приближением. Слишком скорым, когда бы они ни грянули, черт их подери!

Бывшие вассалы Рыжего Рикольфа вовсе не были рады признать Дарена своим господином. Джерин даже боялся, что они могут и взбунтоваться, пока он сам будет занят войной. Но ничего похожего, кажется, не случилось. Все выглядело весьма мирно, когда он вел свое войско по Элабонскому тракту, постепенно приближаясь к крепости сына. Либо вассалы Дарена решили, что король Севера, когда победит, накажет их за мятеж, либо пришли к выводу, что его сын может расправиться с ними самостоятельно. Лис очень надеялся, что залогом спокойствия послужило последнее.

— Кто едет в замок Дарена, внука Рикольфа? — крикнул часовой, когда войско приблизилось на достаточное расстояние.

Вопрос носил чисто формальный характер: к замку мог подъезжать только Лис или враг, задумавший осадить крепость. Врагу сейчас неоткуда было взяться, но Лиса тут всегда окликали, подчеркивая, что Дарен не находится в вассальной зависимости от него.

— Я Джерин Лис, король Севера, возвращаюсь из похода против Элабонской империи, — ответил Джерин, проявив таким образом уважение к местным порядкам.

— Поздравляем вас с победой, лорд король! — откликнулся часовой.

Гонцы Лиса, разумеется, не держали языки за зубами, да и помалкивать им никто не велел. Хотя Джерин не слышал, чтобы отдавались какие-то распоряжения, подъемный мост начал опускаться.

— Добро пожаловать в крепость Дарена, внука Рикольфа! Барон давно ждет вас.

И действительно, Дарен стоял под стенами замка, всем своим видом выказывая нетерпение, которое, казалось, только усилилось, когда он обнял спрыгнувшего с колесницы отца. Но пуститься в расспросы все равно было нельзя, ибо с повозки уже слезали и Вэн, и Дагреф. Следовало сначала всех поприветствовать, и одно из приветствий не обошлось без сюрпризов.

Пожимая руку Дагрефу, Дарен пристально посмотрел на него и сказал:

— По дороге из Лисьей крепости ты только начинал превращаться в мужчину. Теперь же, если не ошибаюсь, это произошло.

В его голосе слышалось чуть ли не осуждение.

— Ну, во всяком случае, теперь я могу сказать, что попробовал кое-что из взрослой жизни, — ответил Дагреф, искоса оглядев сводного брата. — Я даже заработал себе прозвище. Не знаю, пристанет ли оно ко мне, но это вполне вероятно.

— И какое же? — осторожно осведомился Дарен.

Сам он прозвища не имел и называл себя внуком Рикольфа, что лишний раз подтверждало его права на поместье деда.

— Дагреф Хлыст.

Юноша все еще держал в руках витой длинный кнут, которым подгонял лошадей и обрабатывал южан в битвах. Он взвесил его в руке, тем самым давая понять, чему обязан столь звучной кличкой.

Дарена словно бы опечалил этот картинный жест. Затем опечаленность сменило неподдельное удивление, когда к ним подошла Маева и демонстративно встала рядом с избранником своего сердца. Джерин, сделавшийся за свою долгую жизнь чем-то вроде эксперта в области удивления, поскольку испытывал это чувство не раз и по самым разным причинам, мгновенно определил, что у Дарена в данном случае имеются по меньшей мере три основания вытаращить глаза: наличие Маевы здесь в принципе, ее воинское облачение и недвусмысленная прочность ее позиции возле брата.

Отвернувшись от парочки, Дарен пожаловался отцу: