Логово костей - Дэвид Фарланд

Маг развернулся к нему лицом, слегка разжав челюсти.

— Будь ты проклят! — воскликнул Боренсон, прыгая в его пасть. Зазубренные зубы монстра оцарапали ему лоб, и он приземлился на твердый, как камень, язык.

Опустошитель захлопнул пасть, но слишком поздно. Боренсон был уже внутри. Он вскочил на ноги, развернул молот и нанес колющий удар рукоятью, стараясь проткнуть мягкий участок неба твари. Но в этот момент он потерял равновесие, и оружие ударило в кость.

Его начало швырять из стороны в сторону, потому что опустошитель затряс головой, стараясь избавиться от человека. Он ударился об острые зубы и ухватился за один из них.

Еще мгновение опустошитель тряс головой, затем остановился, чтобы почувствовать, есть ли еще какое-то движение во рту. И в этот миг Боренсон снова ударил молотом в мягкий участок неба. Горячая кровь омыла его благодатным потоком.

Опустошитель дернулся вперед и рухнул. Боренсон был сбит с ног и оцарапал лицо о шершавый язык монстра.

Некоторое время он лежал, страдая от боли, истекая кровью, сочащейся из дюжины маленьких ран, стараясь вздохнуть. Пот тек с него ручьем, язык распух от жажды.

Он пополз на коленях. Горячая кровь опустошителя толчками вырывалась из зияющей наверху дыры, низвергаясь почти кипящим душем.

Боренсон смеялся и полз вперед. Рот опустошителя был закрыт. Невозможно было даже увидеть что-либо сквозь сжатые губы. Огромные опустошители весили до двенадцати тонн, и большая часть этого веса приходилась на костяные пластины на голове. Даже Властитель Рун со всеми его дарами мускульной силы едва ли мог поднять больше чем несколько сотен фунтов.

Боренсон уперся ногами в десну опустошителя, а спиной — в верхнее нёбо. Он давил изо всех сил, но голова даже не пошевельнулась.

Он слышал, как снаружи пели боевые рога, зовя к отступлению от ворот. Народ кричал в ужасе. К этому времени дюжины опустошителей хлынули в проломленные стены.

«Что же я должен сделать?» — спросил себя Боренсон.

Он перекатился на спину, попытавшись толкать нёбо ногами. Но и это было бесполезно.

Челюсти опустошителя оставались сомкнутыми.

Он обдумал затруднительное положение, в котором оказался.

После первой битвы в Каррисе он видел в полях мертвых опустошителей, их рты были широко раскрыты, мышцы сведены предсмертной судорогой. Еще до наступления трупного окоченения рот твари откроется сам — всего через несколько часов.

Самым безопасным было бы оставаться здесь до окончания битвы. Но он не мог просто сидеть и ждать, пока остальные сражаются и умирают. Кроме того, Миррима была в северной башне, где битва кипела жарче всего. Если она еще жива, опустошители скоро перекроют ей выход и запрут в убежище.

— Я должен выбраться наружу, — пробормотал Боренсон.

Ему оставалось, только одно: прорубить себе путь наружу. Единственное место, где это можно сделать, было горло монстра, чуть пониже шеи. Он схватил боевой молот в правую руку, а кинжал в левую и бросился в глотку чудовища. Он протискивался вниз по горлу, когда мертвый опустошитель словно бы подавился. Его пасть распахнулась, а из желудка вверх хлынула желчь.

Поток желчи вынес Боренсона на улицу.

Он поднялся на колени и огляделся, чтобы убедиться, что находится в безопасности. Сделав это, он вложил кинжал в ножны, а затем стер желчь и кровь с рукоятки молота. Опустошители лавиной мчались со стен, не встречая препятствий. Северная башня была почти полностью разрушена. Только первый этаж, казалось, еще стоял, но в его темпом дверном проеме не было никакого движения.

Казалось, Боренсон обезумел.

— Миррима! — закричал он; сердце готово было выскочить из груди.

Если Миррима все еще в башне, ее должно было раздавить обломками.

Редкие стрелы все еще взмывали в воздух с крыш торговых лавок и летели через улицу к крепостным степам, и гвардейцы бежали толпой по улице в его сторону. Больше Боренсон не видел никого из людей, хотя по всему Каррису разносились их крики.

Опустошитель свалился со стены и сокрушил лавку, служившую площадкой для лучников. Боренсон повернулся и посмотрел вверх по улице, на север, надеясь увидеть спасающуюся бегством Мирриму.

Прямо на него мчались дюжины опустошителей, стремясь к пристаням, сметая все на своем пути.

Он был прямо перед боевыми линиями врага!

Рядом с собой он услышал шипение и резко развернулся. Опустошитель бросился на него.

Боренсон застыл неподвижно, делая вид, что не может двинуться с места от страха, до тех пор пока опустошитель не оказался прямо перед ним. Тогда он рванулся ввысь на дюжину футов и ударил молотом, глубоко проникая в мозг монстра. Опустошитель рухнул прямо под ним, и Боренсон приземлился на его спину.

Ему было приказано охранять улицу, сдерживать опустошителей так долго, как только сможет, давая жителям возможность добраться до пристани.

Но он боялся, что Миррима все еще находится в северной башне, он представлял себе, как она лежит там, придавленная обломками, истекая кровью.

Он не мог покинуть ее.

Он бросился на юг, к башне. Опустошитель спрыгнул с крепостной стены, стараясь раздавить его. Боренсон рывком ушел от атаки, затем подпрыгнул и убил опустошителя. Маг с крепостной стены бросил ужасное заклинание, и Боренсону пришлось с трудом прорываться сквозь красное облако, задерживая дыхание, в то время как его глаза жгло так сильно, что он боялся, как бы они не выскочили из орбит.

Еще два молодых опустошителя соскочили с крепостной стены, в то время как третий карабкался на бастион, не обращая внимания на пламя.

Боренсон знал, что есть смелость и глупость — и это разные вещи. Он был отрезан от Мирримы. Он нырнул в окно ближайшей лавки и побежал по задним комнатам, а опустошитель бросился следом. Монстр ударился прямо в стену лавки, и здание рухнуло в тот момент, когда Боренсон выскочил с задней стороны дома в узкую аллею, красиво называвшуюся «Мерцающая».

Эта аллея была слишком узкой для взрослых опустошителей, но молодые особи бросились за ним.

Он добежал до ближайшей двери, но она оказалась заперта на засов. Он навалился плечом и вышиб дверь. Она разлетелась вдребезги, и Боренсон ввалился внутрь.

Он постоял мгновение, соображая, что делать дальше. Опустошители догонят его с минуты на минуту. Он побежал через комнату, ища заднюю дверь.

Вдруг он почувствовал режущую боль внутри, как будто что-то жизненно важное вырвали из него, и понял, что один из его Посвященных погиб.

Это могло значить только одно: опустошители начали охоту в верхней части города, там где его Посвященные прячутся в гробницах под Дворцом Палдана.

* * *

Глубоко в Подземном Мире Йом нанесла еще один колющий удар своим дротиком — и еще один опустошитель умер. Это была ее пятая жертва.