На мотоциклах "Урал" вокруг света - Александр Синельник

Теперь наш путь лежит через пустыню Гибсона. А после ещё мы должны преодолеть

Большую Песчаную Пустыню, в общем впереди ещё хватит бездорожья и полного автономного перехода. Намечается ещё одно аборигенское селение — Канавариджи, но пока, по планам, оно остаётся в стороне, к западу.

Строки из дневника Александра: «3 мая. Находимся в пустыне Гибсона. Растительность здесь более скудная, преобладает мульга — акация, поднимающаяся до 4 м. Каменистый грунт. Бесконечная тряска. Беспокоимся по поводу „Уралов“ — такие пустыни могут уничтожить эти тяжёлые мотоциклы…

…Сегодня посчастливилось наблюдать кенгуру, в этой глуши они не очень пугливые.

Подъехали к развилке дорог, к Т-образному перекрёстку. Нас ждала дорога — тропа под названием „Gary HWY“, на ней не было ни одного отпечатка машин — только следы неутомимых „кораблей пустынь“. Впереди полная неизвестность. Это действительно недействующая дорога, о чем свидетельствует заросшая кустарником колея и термитники. Бросилась в глаза надпись на металлической табличке „Подумай, сможешь ли ты…“. Знаменательно!»

У нас нет выбора — будем двигаться по GARY HWY TRACK — так названа эта тропа на карте, что мы купили в Сиднее. Но полицейские почему-то не советовали ехать этим направлением, говорили так из-за трудной проходимости, глядя на наши тяжёлые, низкие «Уралы». И всё качали головами, мол, куда вы, ребята, даже не суйтесь! — дорога давно закрыта, на пути очень много промоин, порою непреодолимых.

Чем севернее поднимаемся, тем жарче становится, двигатели греются. Бедные «Уралы» — всегда горячи, словно это печи для выпечки булок.

Но деваться нам некуда, раз запланировали, значит надо приложить все силы, чтобы прорваться. С этими мыслыми и толкаем вперёд свои аппараты.

Поначалу столкнулись с большими трудностями при прохождении глубоких ям, они образовались прямо на тропе, объезжать ещё сложнее, чем так, с тропы, форсировать. При первых этих яминах даже стали посещать сомнения — а сможем ли вообще вдруг дальше ещё хуже? Это от усталости такие мысли приходят — я знаю! Но вот, выдержат ли такое «Уралы»? По логике — они давно должны были переломаться, а по вере в них, и на русский «авось» — может и получится.

Обнаружил след какого-то джипа, приблизительно двухнедельной давности. Это обстоятельство придало внутренней уверенности: кто-то проехал, значит — проезжается! А потом усталость принесла другие мысли — может и не проехал, а только лишь пытался, не вышло и вернулся? Что за напасть — эта усталость!?

Дороги, в нашем привычном понимании, тут давно уже нет — всё заросло кустарником и паутиной с большущими пауками. На нашем пути громоздятся повсюду высокие термитники — для нас они как символ заброшенности тропы, когда тут кто в последний раз ехал? Вот мы и приспособились термитники на ходу сбивать, чаще всего каркасом коляски: как тараном — удар! — и всё разлетается в разные стороны. Термиты на нас обижаются, наверное, но если б не мы тут проехали, а кто-то другой, всё равно бы сбили, потому что построили они свои дома прямо на угадывающейся тропе, где раньше какую-то дорогу, когда-то, пробивали. Долго не ездили, вот термиты и привыкли — значит, можно строить, раз никого по десятку лет нет!

Зато чем радует пустыня Гибсона, так то, что нет обширных участков сплошных песков и нет сильной жары! Вспоминаю постоянно сильную жару в Сахаре, там мы не могли из-за неё проходить в день и 150 км — двигатели кипели после первых 15-ти километров, а здесь, благодаря средней температуре около плюс 23 градусов, не перегреваются двигатели мотоциклов.

Да ещё благодарю светлую «техническую» голову инженера Володи Сайгакова, что он разработал такой дивный каркас вместо коляски для «Волка». Благодаря каркасу мы с «Волком» не заваливаемся в песках, а в Сахаре-то, на «Урале-Соло» в день я «наворачивался» раз эдак по 10-15-ть. Вот тебе и конструкторская мысль!

Вот встаёт новое утро, и нет предела восхищению тишиной и красотой пустыни! Так ценны эти впечатления. А тишина, потому что нет людей, можно проехать и 1000 км и не встретить ни одной машины, ни одного человека. Мне так трудно передать всё словами, трудно записать в дневник, надо приезжать в пустыню самим, а для рассказчика голова не работает, целый день так трясет, что, по-моему, нашим мозгам и почкам скоро придёт конец.

Володя на стоянках делится впечатлениями: «Удивляюсь, когда взглядом не нахожу привычных нам электрических столбов, так и кажется, что вон там, на повороте, появится какое-нибудь строение, или дымовая труба, или встретим человека на машине, а едем, едем, и всё нет и нет никаких признаков цивилизации? Никаких. Чудеса!»

Из дневника Саши Синельника: «4 мая. Медленно продвигаясь мы приоткрываем покров таинственности пустыни Гибсона, узнавая её. Необитаемые и непосещаемые места!

У меня такое ощущение, что я в пустыне нахожусь очень давно, живу здесь целую вечность. Прошла jcero лишь 8 дней с тех пор как мы съехали с трассы в пустыню, а в моём сознании — как будто другого мира не существует!

…Пересекли Южный тропик, который называют здесь Тропиком Козерога по названию звёздного созвездия. Неожиданно улучшилась дорога: появились следы автомобилей. И вдруг увидел раздавленного кенгуру, кровь, внутренности на песке. Как же так?.. Значит, недавно здесь кто-то проехал. Я полон противоречий, кажется, мир тоже…»

04 мая. 22 град. 28 мин. южной широты, 125 град. 13 мин. восточной долготы.

Трудные участки. В мягких песках «Волк» вязнет моментально, в таких случаях, когда кто-то рядом, вдвоём, а бывает и только вчетвером, выталкиваем аппарат из песка до более надёжного грунта. Но песок не всегда такой рыхлый, пустой, и чаще всего колея позволяет ехать.

Пассажиру тут вовсе не легче, чем драйверу за рулём. Ехать в коляске, точнее на раме, очень тяжело, жёстко, амортизатор предназначен для более тяжёлой «люльки», а каркас удары не смягчает. На такой тропе значительно повышается риск вылететь, коляска взлетает, если мы наскакиваем на бугор или камень, а бывает, и на термитник, оказывающийся иногда твёрже обычного.

Но все самые плохие слова вспоминаются, когда начинается «гребенка» — вот это конец! Андрей, наш фотограф, поначалу всё время ехал в джипе, и всё говорил: «О, надо же, дорога хорошая, ещё два, три дня, максимум, и мы выскочим на асфальт!» Чудак, ей Богу — не знал, что говорил. Через пять дней он перестал такое высказывать.

Чтобы познать всю прелесть «хорошей» дороги, мы решили его посадить в коляску, на место Тимура. Почти весь день, с 16:00 до 23:00, он ехал со мной, два раза чуть не перевернулись, два раза нас выкинуло из колеи, хорошо не наскочили на дерево, на ходу «срубили» десятки сухих тонких деревцев, несколько термитников. А когда наскакивали на твёрдые термитники, Андрей подлетал с сиденья в воздух с криком: «Ой! Ой! Ой!» По ходу дела мы разорили много паучьих царств, а густая паутина и большие пауки оставались у нас на одежде и на мотоцикле. Вдобавок ко всему, в этот день мы много вязли в сыпучем песке, и пришлось здорово попотеть, чтобы вытолкнуть наш тяжелющий «Урал».