Коммандос из демиургов - Екатерина Казакова

– Красавчик, будь любезен, насколько ты симпатичен, проверь, как там у меня штаны, сухие или я оконфузилась?

Гогочет, но просьбу исполняет и радует, что мочевой пузырь выдержал.

– Да я от страха так сжался, что вообще не знаю, как ты теперь в туалет ходить будешь,- обиженно хлюпнул оный орган, а я прям радуюсь, что мега-позор не приключился.

К нам подлетает Пифчанский и елейным голоском уточняет:

– Ну как, понравилось?

– Ага, – киваю в ответ.

– Может, вернёмся?

– А чего, перенапряглись хрупкую девушку держать? – вместо меня бурчит жаба, отчаянно мечтающая проредить кое-кому перьевой покров.

Короче говоря, болталась я в воздухе часа так полтора, набив за это время целые карманы редкими магическими ингредиентами. Были бы у меня с собой ножницы или пилочка для ногтей, я бы и волос у них настригла, да у Пучика рог отпилила.

Вернулась в пещеру на руках у советника Пельфагора. Аккуратно поставив меня на пол, он повернулся ко мне спиной, и я увидела…ХВОСТ, торчащий у него из кожаных шортов. С криком: "Вау, какая прелесть", двумя руками вцепилась в столь манящую часть тела. Пучеглаз застыл, а я с милой непосредственностью задала давно мучивший меня вопрос:

– Котик, я вот в научной литературе читала, что у вас хвостик караул какая чувствительная зона. Врут или правда? – а сама аккуратно к кисточке подбираюсь.

Спина демона заметно напряглась, а Пифагор хрипло каркает:

– Осторожно!

В этот момент хвост дёргается, я едва успеваю отдёрнуть руку, как пушистая кисточка превращается в костяной шип.

– *вырезано цензурой* теперь мне понятен сакраментальный смысл выражения "шипастный орган".

– Вопрос с зонами повышенной возбудимости снят? – ухмыляется Пифик.

Когда это я признавала свой косяк? Сделав многозначительную мину, подмигиваю в ответ:

– А где у него ещё пупырышки растут?

Два поганца обмениваются быстрыми взглядами и начинают показывать фильм про Трансформеров. Оба покрываются костяными наростами, из локтей и пальцев выскакивают лезвия, да такие, что увидев их, Федька Крюгер сожрал бы свою шляпу от зависти.

Все-таки правду говорят, что уродство притягивает похлеще, чем красота. Передо мной стоят два самых жутких монстра, что может себе представить человек, а я пялюсь на них как на произведения искусства. Клыки в рот не помещаются, языки раздвоенные вывалили, у Пучеглазца рога ещё больше стали (не хотелось бы думать о его жене плохо), зрачки вертикальные, на мордах страшных – бородавки, на груди и прессе – панцири, на пятках – шпоры, одним словом – красавцы, прям хоть хватай, да в ЗАГС волоки. А как стали из пастей и ноздрей дым пускать, да порыкивать для острастки, я уже не выдержала и в ладошки захлопала от восторга.

Они, может, и дальше пытались бы потрясти воображение жителя 21 века, но тут я вспомнила, что меня, вроде как, могут хватиться, да и не плохо бы выяснить, в каком мире нахожусь. Вот уж совсем не хочется, чтобы мне техническое поражение засчитали за то, что покинула пределы Изменчивого.

– Так, мужчины, я, конечно, очень впечатлилась демонстрацией вашей мужественности и всяких выдающихся вперёд частей тела, но, может, соизволите сообщить, с какой целью вы меня выдернули?

Похитители, приняв прежний облик, предложили отобедать в их изысканном обществе.

– Водку переваривать не буду, сразу говорю, – пригрозила печень, прекрасно осведомлённая о моем участие в застольях.

– Не вздумай ничего тут есть, утроба ненасытная, – кольнул меня в бок организм, – мигом аппендицит организую.

Небрежно отмахнувшись от нытиков, лучезарно скалюсь:

– Не вопрос, мужики, только мне надо с друзьями связаться, сказать, что со мной все в порядке, а то, боюсь, в самый разгар веселья сюда ворвётся поисковая экспедиция и испортит нам праздник живота.

– Для тебя, цыпочка, все, что хочешь, – галантно сгибает локоток в крендель Пифчанский, – как насчёт пикничка?

– Только под аккомпанемент ансамбля ложкарей, – нервно хихикаю, и наша троица проваливается под землю.

* * *

Приволокли меня под белы рученьки на бережок реки из огненной лавы. Запахан сероводорода такой стоял, что хоть топор вешай. Жара, как в бане, да ещё над потрескавшейся землёй духи бесплотные летают, косятся затравлено, да вздыхают тяжко. Не место под оттяг, а прям депрессивный отстойник.

– Это что, местная Преисподняя? – крючу кисляк.

– Ну, можно сказать и так. А вообще это наше любимое место, мы тут рыбу ловим, – радостно скалятся.

– Что тут, кроме теплового удара и ожогов, поймать-то можно? – удивляется недоумение, искренне непонимающее, что в филиале Ада может быть хорошего.

– Пардон, но у меня от аромата этого места все пищеварение нарушилось. Нельзя ли куда-нибудь на свежий воздух пойти и вместо рыбалки шашлычок под коньячок организовать? – поддерживаю его нытье, страстно мечтая о кондиционере.

– Вам, девушкам, не угодишь, – удручено вздыхает Пифагор. – Могу предложить пыточную, если тебе тут так не нравится.

– А рюмочной поблизости нет? – наивно хлопаю глазками и прикидываю, чем бы мне себя порезать в случае опасности для моей шкуры.

– Нет, – хохотнул хозяин дивных мест, и пейзаж поменялся.

Теперь мы сидим неподалёку от совершенно обычного озера. Кругом деревья, травка зелёная, птички чирикают, в кустах какая-то зверушка с хрустом чьи-то кости перемалывает. На полянке весело горит костерок, а на нем жарятся небольшие птички. Скатёрка расстелена, на ней выпить-закусить стоит, одним словом – идиллия.

– Голуби мира?- повёл носом аппетит, разыгравшийся от умопомрачительных запахов.

– Гуси перелётные, но они вроде как тоже не за войну, – отбивает подачу Пучик.

Поприкаловав друг друга пару минут, мы наконец сели есть. Демоны, как не странно, ели вполне прилично, руки об скатерть не вытирали, с урчанием в мясо не вгрызались, на винцо не налегали. Я тоже старалась соответствовать, не чавкала и от выпивки наотрез отказалась.

Наевшись, напомнила, что мне нужно совершить звонок другу.

– Ребят, все конечно классно, и я могу тут с вами сидеть хоть до скончания времён, но если мы не хотим, чтобы нам испортили отдых, мне нужно сообщить друзьям, что со мной все в порядке.

– Не переживай, никто не заметит твоего отсутствия, для всех пройдёт не больше одной минуты, – доедая гусиную ножку, порадовал Пучеглазик.

– Уже хорошо, – выдохнуло облегчение.

– А мы на Изменчивом?- осторожно задаю самый животрепещущий для меня вопрос. – Не то что бы мне не нравилось у вас в гостях, но мне нельзя покидать мир, откуда вы меня умыкнули.

– А если я тебе скажу, что мы совсем в другом мире? – выгибает бровь дугой Пельфагор.