Без надежды на искупление - Майкл Флетчер

Эрбрехен скомандовал остановиться, и носильщики, неуклюже спотыкаясь, встали. Приближавшиеся мужчины подвели мальчика к Эрбрехену и поставили перед ним. Мальчик, дрожавший от усталости, казалось, почти не понимал, где находится.

– Ох, бедный малыш, – замурлыкал Эрбрехен. – Я вижу, ты в крови. Ты поранился?

– Пить, – прохрипел мальчик и посмотрел на свои руки, все в засохшей крови. – Мне нужно помыться.

– Конечно, конечно. Отлично тебя понимаю. Ты! – Эрбрехен ткнул пухлым пальцем в поджидавшую неподалеку женщину. – Принеси мальчику воды. Сейчас же!

Женщина поспешила прочь.

– Морген? – произнесла Гехирн.

Мальчик медленно поднял голову и непонимающим взглядом посмотрел на хассебранд.

– Гехирн Шлехтес? Кёниг послал тебя…

– Мы здесь, чтобы помочь тебе, – перебил Эрбрехен, опасаясь, что Гехирн ляпнет какую-нибудь глупость и все испортит. – Мы здесь, чтобы защитить тебя. Ты можешь нам доверять. – Он бросил на хассебранд многозначительный взгляд. – Верно, Гехирн? Скажи ему, что он может нам доверять.

Лицо Гехирн напряглось, и Эрбрехена накрыло волной тепла, исходившей от нее.

– Можешь нам доверять, – сказала она.

На лице мальчика читались растерянность и непонимание.

– Я думал, что Кёниг… Он послал тиргайст.

– Тиргайст? – прошипел Эрбрехен.

– Это ассасины-териантропы, – ответила хассебранд.

Эрбрехен плюнул, забрызгав себе слюнями пузо.

– Проклятые оборотни. – Он снова переключил внимание на Моргена. – Со мной ты в безопасности. Я никому не дам тебя в обиду.

– Нельзя допустить, чтобы я умер, – произнес Морген, глядя на Эрбрехена полными надежды глазами.

– Тебя никто не тронет. Обещаю, – солгал Эрбрехен. – Я уже разделался с шаттен мердер, грязными убийцами-котардистами, служившими Кёнигу.

– Так вас послал не Кёниг? – ошеломленно спросил мальчик, переводя взгляд на хассебранд.

Эрбрехена будто клинком пронзил страх. «Почему этот ребенок никак на меня не реагирует? Должно быть, он потрясающий гефаргайст». Нужно отыскать у этого ребенка какую-то слабость, что-нибудь такое, что позволило бы вызвать в нем чувство благодарности.

– О боги, да нет же! – воскликнул Эрбрехен, стараясь быстрее что-нибудь придумать. – Гехирн здесь, чтобы спасти тебя. Она же твой друг, верно? А я ее друг. А друг твоего друга – это… твой друг!

Женщина, которую он послал за водой, наконец примчалась и протянула мальчику потрескавшуюся кружку. Эрбрехен увидел, что Морген сначала застыл в нерешительности, потом отпил глоток, а затем вылил воду себе на руки и стал пытаться оттереть их от грязи. «Вот оно что!» Этого он и ждал – какой-то лазейки, которая позволит проникнуть в сознание ребенка.

– Больше воды! – скомандовал Эрбрехен. – Налейте полную ванну воды!

Женщина убежала.

– Спасибо, – произнес Морген, и слезы благодарности заструились по его лицу, прочерчивая линии в запекшейся грязи. – Я уже так давно… Грязное. Все грязное.

– Не беспокойся, – умиротворяющим тоном промурлыкал Эрбрехен. – Этого больше никогда не случится. Я помогу тебе оставаться чистым. И так будет всегда.

Мальчик нерешительно улыбнулся, его глаза заблестели от надежды.

– Всегда?

– Всегда. Я обещаю. – Эрбрехен ткнул Гехирн толстым пальцем. – Скажи ему, что я держу свои обещания.

– Он держит свои обещания, – пробормотала Гехирн.

– Да, – поддержал ее Эрбрехен. – И я забочусь о своих друзьях. – Он посмотрел на мальчика с лучезарной улыбкой. – Мы же друзья, верно?

На лице Моргена были сомнения. «Черт, да он силен! Кто-нибудь другой на его месте сейчас бы уже умолял облобызать мне ноги». Нужно сделать так, чтобы мальчик ему покорился.

– Так приятно будет сейчас принять ванну, верно? – спросил Эрбрехен.

Мальчик с готовностью кивнул:

– Да.

– И ты будешь себя намного лучше чувствовать, так?

– Да, буду.

– Ты голоден?

– Да, и очень.

– У нас есть чудесное мясное рагу.

Морген облизал губы.

– Рагу – было бы здорово. Потом.

– После того как помоешься. Конечно. – Эрбрехен ласково улыбнулся. – Так приятно заботиться о своих друзьях, да? Друзья всегда заботятся друг о друге. Я о тебе забочусь. Верно?

– Да.

– Значит, мы друзья?

– Да.

– По-настоящему? Действительно? – Эрбрехен позволил себе изобразить на лице неуверенность и обиду.

– Да, – поспешил ответить Морген. – Мы друзья.

– Отлично!

Эрбрехен повернулся к Гехирн, собираясь потребовать, чтобы она подогрела воды для купания мальчика, но, увидев, как стиснуты у хассебранд челюсти и как видны клыки, что лицо приблизилось к той черте, после которой оно превратится в безумный оскал, поработитель передумал. Холодные голубые глаза этой женщины были выпучены, и пот лил по ее покрытому волдырями лицу. Она приоткрыла рот. Казалось, она отчаянно хотела что-то сказать, но не могла подыскать слов.

– Никуда не ходи, – приказал Эрбрехерн Гехирн. – Тебе нужно отдохнуть. – Его накрыло волной тепла, а Гехирн сжала кулаки. – Отдыхай, – властным тоном сказал он, и хассебранд откинулась назад, закрыв глаза.

Эрбрехен заметил, что Морген наблюдает за происходящим с нескрываемым любопытством.

– Она волнуется за тебя, – пояснил он. – Это отняло у нее все силы.

Показалось с дюжину мужчин и женщин, тащивших огромную железную ванну. Эрбрехен не представлял, где они ее раздобыли. «Может, притащили из Найдриха, на случай, если я захочу принять ванну? Дураки». Ему ни за что не влезть в такую. Через несколько мгновений замызганные крестьяне, передавая ведра по цепочке, наполнили ванну водой, от которой шел пар.

Мальчик стоял, смотрел на ванну и почему-то колебался. «Ах да, конечно. Он не хочет, чтобы его видели». Эрбрехен всегда был один, даже в гуще толпы. Так легко забыть о такого рода приличиях.

– Ты. – Эрбрехен указал на человека, который сидел на корточках неподалеку со спущенными штанами. – Скажу тебе две вещи. – Мужчина уставился на него перепуганными глазами. – Никогда не сри в моем присутствии. Это мерзко. И повесь шторку вокруг ванной. Мальчик не хочет, чтобы на него пялились, когда он будет мыться.

Морген весь обмяк от благодарности. «Отлично!»

Сидевший на корточках встал и подтянул штаны.

– Подожди-ка! – сказал Эрбрехен, внезапно придя в игривое расположение духа. – Я передумал. Никогда больше не сри. Вообще никогда. Нигде.