Остров для белых - Михаил Веллер

Рихтер взял домашних крыс (вернее, лабораторных). Более, так сказать, окультуренных. При этом не таких сильных и агрессивных. В воде они пытались спастись более активно: тыкались в стенки и даже в дно, пробуя все возможные варианты выхода. Но через ту же четверть часа убеждались в невозможности спасения и также тонули.

А вот на следующей стадии Рихтер доставал уже выбившуюся из сил и сдающуюся крысу из воды, обсушивал, подкармливал, давал передохнуть — и кидал обратно. И — крыса плавала после этого шестьдесят часов! То есть: в 240 раз больше!

У нее появлялась надежда: выбраться можно. И цель: держаться до прихода спасения! Это вскрывало в организме силы, неведомые ни ученому, ни ей самой.

Вывод:

Человек сам не знает, как много он может. Преодолеть, вытерпеть, совершить, дождаться, победить! Надежда и вера, вера и надежда! Не сдавайся никогда, не признавай себя побежденным никогда, борись, пока жив! Успех придет.

Аналогия:

Это забавное научное подтверждение бродячего сюжета древней притчи: одна лягушка утонула в горшке с молоком, из которого нельзя выбраться, а вторая била лапками до тех пор, пока не сбила молоко в масло: тогда она выпрыгнула.

Сделай или сдохни!

Время думать и время трясти.

Вообще-то в старой литературе характеры были вполне статичны: рыцарь — это рыцарь, злодей — злодей, трус — трус, хитрец — хитрец. Герой продвигался сквозь гущу жизни, переживая приключения и смену обстоятельств: он мог менять свое положение, возноситься и падать, но суть его не менялась.

В XVIII веке, предвосхищая романтизм, Даниэль Дефо превратил плутовской роман в историю метаморфоз человеческой личности: «Молль Флендерс» — изначально обделенная судьбой девочка, трудолюбивая и с добродетельными наклонностями, мечтающая о честном и заслуженном счастье — но жестокая жизнь заставляет ее становиться проституткой, воровкой, под конец жизни ей удается разбогатеть и окончить свои дни порядочной и уважаемой женщиной. Какая же она на самом деле? Всякая! Человек меняется: обстоятельства формируют характер и взгляды по-новому, а возраст вступает в свои права, диктуя перемены в характере со сменой этапов жизни.

О нет: характеры Дюма или Вальтера Скотта статичны. Но вспомним «Разбойников» Шиллера: собственно, это бродячий сюжет, вечная жизненная ситуация: человек переживает сильное потрясение, жизнь его резко меняется — и оклеветанный благородный дворянин превращается в беспощадного разбойника, а гуляка и головорез идет в монахи и становится ревностным борцом с любыми грехами.

Гениальный Толстой в величайшем из романов «Война и мир» показал естественную, органичную эволюцию Наташи из восторженной жизнелюбивой девочки — в довольную благополучной семейной жизнью «сильную плодовитую самку», всецело преданную воспитанию детей и заботе о муже. Недалекий барчук-гусар Николай из картежника, проигрывающего семейные деньги, превращается в храброго и умелого офицера, затем — в самоотверженного сына, «жертвующего собою ради матери», и в конце он — рачительный хозяин, строгий и справедливый помещик.

Русская литература отличалась пристальным вниманием к изменениям души человеческой. У Чехова юный врач-идеалист Ионыч с годами превращается в равнодушного стяжателя. Бунинская прелестная гимназистка Ольга Мещерская с ее неповторимым «Легким дыханием» становится циничной развратницей.

Но! Ах, как глубок и мощен был гений Бальзака! Это он — еще в 1830 году! — вложил в уста Гобсека эти слова: «До тридцати лет некоторым людям еще можно верить. После тридцати — верить нельзя никому». Вы поняли? Молодости свойственно благородство, честность, идеализм, бескорыстие — пусть не всем, пусть некоторым, и все же это типично. С годами психология человека меняется: он становится эгоистичнее, циничнее, гаже, если угодно — наступает время вить свое гнездо, тащить в него добра сколько можно и защищать от всех.

У гениальных русских писателей советской эпохи братьев Стругацких есть роман «Жук в муравейнике»: на далекой планете в инкубаторе неземного происхождения найдены двенадцать человеческих зародышей — из них развиваются и вырастают обычные вроде бы земные люди, но у каждого на руке родимое пятно в форме иероглифа, соответствующего такому же иероглифу в странном ящике, найденном на той же планете. И вот эти люди неземного происхождения, достигнув определенного возраста, всеми способами стремятся к хранилищу, чтобы совместиться каждый со своим иероглифом — и запустить в себе некую программу, неизвестную землянам и им самим неизвестную!

Помню, ехали мы на уикэнд из Пало Альто в Йосемити, и сорокалетняя женщина за рулем рассказывала с усталым изумлением, что встретила после долгой разлуки подругу юности, уже мать семейства — и та изменилась настолько разительно, словно из человека вынули программу и вставили новую: ее ценности и взгляды, ее реакции на события близкие и далекие — было другим все! И рассуждала: да, возраст, семья, дети — человек меняется… это естественно — и все равно странно. (А вы говорите: литература, романы, Наташа Ростова…)

Беременность меняет женщину анатомически, физиологически, гормонально — и, естественно, психологически. Тут и гормоны, и самочувствие, и самоощущение, и мысли разные о настоящем и будущем, и социальная роль меняется: ум и ценности человека подстраиваются под его новое состояние.

Людей продолжает как бы удивлять, что из ангелоподобных детишек вырастают сволочные взрослые. Хотя известно, что подростки очень жестоки, юноши идеалистичны, мужики в лучшем возрасте работящи, суровы и позитивны, а старики скуповаты и слабеют умом. Ибо подростку потребно испытать мир на прочность и завоевать свое место в стае, юноше — иметь великую мечту преобразовать мир, мужику — создать и защитить семью и свой дом, свою землю — а старик безотчетно (инстинктивно) копит деньги во-первых на то время, когда уже ничего не сможет добыть, а во-вторых — чтоб передать своим детям, потомкам. (А в юношах был щедрым транжирой: на приобретенных друзей тратил, на владение пространством жизни, знал — завтра еще денег добудет и заработает.)

Все объяснимо! Все понятно, если подумать. Социум должен быстро реагировать на все вызовы среды, должен меняться адекватно меняющимся условиям — для этого есть новаторы: молодежь. Инстинкт велит им отринуть ценности отцов и занять свое место во главе общества, утвердив новые ценности. Они кричат и требуют: долой вчерашний день, сегодня надо иначе! Но социум должен быть и устойчив, должен хранить все ценное, что испытано в веках и позволило ему выжить и подняться: для этого есть старики. Старики вцепились в ценности и взгляды своей молодости и не дают рушить их. Они — природные консерваторы. У разных поколений — своя социальная роль.

Юный щедр — старый скуп. Юный доверчив — старый подозрителен. У юного жизнь впереди — у старого позади. Каждый человек эволюционирует из ребенка во взрослого и старика — и из новатора в консерватора. Это задано природой — это необходимо.

Можно без хитростей сформулировать: