Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию - Дэн Джонс

В тот день шестерых возвели в графское достоинство. Первым стал Уильям Монтегю, возглавивший переворот 1330 года. С того славного октябрьского дня Монтегю не раз доказывал, что может быть и умелым дипломатом, и храбрым солдатом на полях шотландских войн, где он лишился глаза. Король уже делил с ним военные трофеи, жаловал ему опеки и земельные владения, а теперь Монтегю возвели в ранг графа Солсбери.

Получили свою награду и другие соучастники заговора 1330 года. Роберт Аффорд стал графом Саффолком, а Уильям Клинтон – графом Хантингдоном, получив титул, некогда принадлежавший шотландским королям. Наследникам величайших английских семей были розданы титулы, соответствующие их статусу. Генри Гросмонт стал графом Дерби. Уильям Богун, еще один участник переворота 1330 года и ветеран шотландских войн, – графом Нортгемптоном. Хью Одли, опытный солдат и давний враг Роджера Мортимера, получил в награду графство Глостер.

В дополнение к новым графским титулам Эдуард добавил к лестнице рангов еще одну ступень. Старший сын Эдуарда и Филиппы, Эдуард Вудстокский, в марте 1337 года был крепким мальчишкой шести лет. В эпоху Тюдоров он станет известен под прозвищем Черный принц, данным ему (предположительно) за черные доспехи и репутацию неукротимого воина. В 1337 году, подчеркивая его роль наследника английского трона, принцу присвоили новый титул. Эдуард III сделал его герцогом Корнуоллским – впервые французский титул duc перевели на английский язык в подтверждение того, что величайшее из королевских графств будет теперь иметь особый семейный статус. Тем самым Эдуард, не теряя времени, передал сыну титул почившего Джона Элтамского и косвенным образом дал понять, что никогда больше этот титул не достанется безродному проходимцу вроде Гавестона.

Присвоение новых титулов отметили грандиозным пиршеством, потратив сотни фунтов на еду и развлечения. Двадцать человек посвятили в рыцари и праздновали с размахом: Эдуард и Филиппа устроили два отдельных собрания, чтобы прославить момент, когда Англия приумножила число своих благородных семейств.

Но беспрецедентная раздача земель и титулов отнюдь не была бездумной щедростью со стороны Эдуарда. Скорее того требовала ситуация, сложившаяся к 1337 году. Королю нужны были богатые сподвижники, крупные феодальные хозяйства и аристократы, обязанные сражаться за корону. Не только Шотландия то и дело бунтовала: на горизонте снова маячила война с Францией. В этот раз, однако, условия ее ужесточились, ставки возросли, а возглавили каждую из сторон такие несговорчивые и воинственные лидеры, что их можно было сравнить разве что с Ричардом I и Филиппом Августом, противостоявшими друг другу в конце XII века. Мир Плантагенетов стоял на грани войны, которая затянется не на месяцы или годы, но на поколения.

26 января 1340 года Эдуард III в сопровождении всего своего двора прибыл во фламандский город Гент. С ним поехала и беременная королева, носившая шестого за десять лет ребенка. (Мальчик, который родится здесь 6 марта, получит имя Джон Гонт, по английскому названию города.) Короля встретили грандиозным торжеством, а большую открытую площадь Пятничного рынка красиво украсили в ожидании большого скопления народа.

В центре площади поставили платформу, а вокруг развесили штандарты с королевским гербом Эдуарда – символом, украшавшим практически все, на что снисходило королевское одобрение. Но это был не тот герб, с которым были хорошо знакомы собравшиеся.

На протяжении 142 лет, начиная с предпоследнего года царствования Ричарда Львиное Сердце, Плантагенеты обозначали государственный суверенитет Англии тремя львами с поднятой передней лапой – которых в геральдике называют леопардами – на ярко-красном поле. Новый королевский герб отличался радикально. Леопарды, вместо того чтобы гордо шествовать по всему полю герба, делили его с древним символом французской короны – золотой геральдической лилией на голубом фоне. Более того, французская лилия занимала почетное место в верхнем левом и нижнем правом квадратах герба.

Древний геральдический знак претерпел ошеломительные изменения, не оставлявшие никаких сомнений относительно послания, которое Эдуард готовился донести до толпы, собравшейся на рыночной площади.

Эдуард вышел на помост и предстал перед народом, окруженный знатными придворными и магистратами трех главных городов Фландрии. Повысив голос, чтобы перекричать общий гул, он призвал горожан Гента признать его королем не только Англии, но и Франции. Он потребовал от них повиновения и принял оммаж фламандских вельмож, в том числе Ги Фландрского, сводного брата графа Фландрии. Эдуард заверил всех собравшихся, что будет чтить их свободы и защищать их имущественные интересы. Затем день продолжился излюбленным торжеством Эдуарда: рыцарским турниром.

Действо, произошедшее на запруженной людьми рыночной площади Гента, отметило самый широкомасштабный «ребрендинг» монархии Плантагенетов с тех времен, как Эдуард I вознамерился стать новым Артуром. Официальное присвоение Эдуардом титулов и символики короля Франции кардинально изменило взаимоотношения королевств, что в свое время не удалось даже Генриху II. С этого начнется изматывающий, практически бесконечный период вражды двух государств, который войдет в историю под названием «Столетняя война».

Корни этой войны уходят глубоко: они вплетены в ткань истории Плантагенетов и политики стран Ла-Манша в XIV веке. Традиционным яблоком раздора для французских и английских королей был затяжной спор по поводу статуса последних как герцогов Аквитанских. Ситуация провоцировала трения с 1259 года, когда Генрих III принес Людовику IX оммаж за герцогство и отказался от претензий семьи на Нормандию, Анжу и остатки бывшей континентальной империи.

В течение XIV века интересы Англии и Франции в Северо-Западной Европе постоянно приходили в столкновение. Французская корона входила в очередную стадию агрессивной экспансии. Французские короли намеревались отстаивать свои права, расширять границы и распространять пределы своей политической власти методами, к каким не прибегали с начала XIII века, с эпохи Филиппа Августа. Такая политика привела к прямому столкновению интересов двух стран в торговых баталиях на землях исторических Нидерландов; в Шотландии, союзнице Франции с 1295 года; а также в борьбе за контроль над морскими перевозками по Ла-Маншу – морскими путями англичане доставляли во Фландрию шерсть (а позже ткани), а обратными маршрутами ввозили вино из Бордо. Но за всеми этими мелкими трениями крылась одна фундаментальная причина: принципиальная перемена статуса двух королевств.

В 1328 году умер французский король Карл IV. Новым королем стал Филипп VI: прямая линия Капетингов, восседавших на троне с воцарения Гуго Капета в 987 году, закончилась, и началась очередная эпоха династической неопределенности. В правление Изабеллы и Мортимера юный Эдуард съездил в Амьен и принес оммаж за свои континентальные владения – процедура, предполагавшая признание прав Филиппа. Из-за политических осложнений, омрачивших начало царствования Эдуарда, его право на двойное наследование домов Плантагенетов и Капетингов – что могло сделать его неоспоримо величайшей фигурой как в истории каждой из семей, так и в истории средневековой Европы – было, к сожалению, упущено.