Рондо - Александр Липарев

– Но всё-таки с тоталитаризмом покончено, и с репрессиями, и в психушки нормальных людей не сажают.

– Хорошо, что ты не сказал: «окончательно покончено». Ни с чем не покончено. Мы находимся в такой ситуации, когда это всё может чудненько возродиться. Если не сейчас, то лет через пятнадцать-двадцать. И эта ситуация – мы сами. Беда приходит не тогда, когда начинают сажать и расстреливать, а когда появляются условия для того, чтобы стало можно расстреливать. А в нашей стране такие условия существуют всегда.

– Ты думаешь, к власти придёт ещё один Сталин?

– При чём тут Сталин? Он – пешка в руках истории. Он действовал так, как в тех условиях только и можно было действовать. Если бы не он, на его место всё равно села бы какая-нибудь сволочь.

– А кем же тогда был Брежнев?

– Тоже закономерным продуктом системы. Он был машинистом, стоящего в тупике, паровоза. Я думаю, его породил Хрущов. Задёргал Никита соратников своими инициативами, а им хотелось отдохнуть, насладиться достигнутым. Они и заменили неиссякаемый генератор идей на этот лежачий камень. И весь штат партийных и хозяйственных руководителей облегчённо вздохнул.

– Так уж?

– После семнадцатого года, кто пришёл к власти на местах? Пришли холопы. Правильно? Ты думаешь, холопу, ставшему барином, нравится, если на него сыпятся чьи-то инициативы? Ему спокойная жизнь нравится. Он же и на руководящем посту остаётся холопом. А нынче на смену старым пришли холопы холопов.

Рассуждения Олега прервал дверной звонок. Хозяин пошёл открывать и вернулся вместе с Вовкой. Посолиднел Вовка, лицо его украсили мешки под глазами. Он вошёл, как будто виделся со всеми на прошлой неделе.

– О чём вы тут? – спросил он, широко улыбаясь.

– О жизни, о власти, о народе…

– А-а-а, я мог бы и сам догадаться.

– Ты прав, всё вертается, – продолжил Митя. Надо было бы для приличия спросить, как дела у Вовки, но жалко отрываться от получившегося разговора. Прервёшься, а он потом на эти же рельсы не встанет. – Во всяком случае, опять появились шествующие затылком вперёд.

– Почему затылком вперёд?

– Это в памяти с детства осталось. На демонстрации идут люди мимо мавзолея. Прошли уже, а голова назад повёрнута, не могут оторвать глаз от своих господ. Так и идут затылком вперёд.

– Люди за короткий срок переделаться не могут, – гнул своё Олег.

– Я помню, после августа девяносто первого советовал своему завотделом перечитать чеховский «Вишнёвый сад», – усаживаясь на подоконник, вспомнил Митя. – Он находился в полной растерянности от случившегося, а я его с понтом наставлял, что пришли другие времена, на сцену вышли другие люди, что это надо понять и признать… ну и всё в том же роде. А оказалось, что и в пьесе, и в нашей жизни главное – не приход нового, а другое: раньше командовали недотёпы, позабывшие думать о человеке, и нынешние в этом смысле не лучше. Обыватель их кормит, а они о нём вспоминают только во время предвыборных кампаний. Вот возродить империю, сделать эффектную козу Штатам – это да, это может сохранить твоё имя в истории. А облегчить жизнь людей – это слишком мелко.

– Если всё человечество готово повторять старые ошибки, то что говорить об одной стране? – вставил слово Вовка.

– Да, всё повторяется. С чего началось, к тому же и приходит, – качнул головой Митя.

– Рондо, – сказал Олег.

– Да, рондо. Но повторяется в другом виде, с другими завитушками.

– А что повторяется? – не понял Вовка.

– Да почти всё… – начал Митя.

– Во-первых, – перебил его Олег, – люди и до нас ломали голову над всем, о чём мы тут говорим, и после нас будут к этому возвращаться. Затем – оболванивание людей. Сперва коммунисты дурили население идеологическими погремушками, потом короткое время мы пытались думать сами, а нынче нам мозги полощет реклама.

– Да, когда шторм успокаивается, вылезает кто-то таинственный и начинает указывать цель и ориентиры: раньше у нас прямо по курсу маячил коммунизм, сейчас – достойный уровень жизни, – подхватил Митя. – А ещё рабы…

– Рабы – это не повторяющееся, – уверенно отмёл Олег. – Они всегда были и никуда не исчезали.

– Ладно. А подпевание? Тогда властным, а теперь богатым.

– И властным тоже, – заверил Вовка. – Раньше агитировали тратить время на общественную работу, а теперь агитируют тратить деньги на пустое. Раньше человек был материалом для строительства будущего, а сейчас он инструмент для потребления в настоящем.

– Хорошо, – увлёкся Олег. – Что ещё?

– В советское время книги, спектакли, фильмы не доходили до населения из-за цензуры, сейчас у народа нет денег.

– Ну ладно, – неохотно согласился Олег.

– В пятидесятые годы считали, что ЭВМ преобразит мир. Сейчас то же самое думают про Интернет, – сказал Вовка.

– Язык! – сообразил Митя. – Прошло время советизмов, теперь – американизмы.

– Американизмы и рекламные уродства, – поддержал Олег.

– Совки раньше и совки сейчас, – вспомнил Митя.

– Нет, нет, нет, – категорически возразил Олег. – Это те же рабы. Совки были, есть и будут, никуда они не девались, потому что никогда не исчезали кукловоды.

– Активизация всяческой жизни в хрущёвскую оттепель, – поспешил сообщить Вовка. – Потом – застой, и новая активизация после девяносто первого.

– Короткая, – дополнил Митя.

– Всё равно. Потом: стиляги в пятидесятых и новые русские сейчас.

– Это натяжка, – рассудил Олег.

– Вот! – опять встрепенулся Митя. – В детстве… вспомните… такие китайские птички продавались. Пушистые, разноцветные… Каркас из проволочки… яркие такие.

– Были, были, – подхватил Вовка.

– А теперь завал дешёвых китайских товаров. В общем, таких же ненужных, как и птички.

– Можно ещё про веру вспомнить, – подсказал более серьёзную тему Олег. – Общая религиозность, потом всеобщий атеизм, теперь опять религия приветствуется.

– Раньше умные люди старались не высовываться, чтобы партийных гусей не дразнить, – вдруг заявил Вовка. – А теперь богатые не высовываются, чтобы не привлекать внимания к своему достатку.

– Переброска северных рек, – радостно оповестил Митя. – Ставили такую задачу в советское время. Потом отказались. Недавно я снова услышал призывы реанимировать эту глупость.

– Раньше боялись КГБ, сейчас – воров и бандитов, – сказал Вовка.

– Раньше инициативных наказывали, – в тон ему продолжил Олег, – а сегодня их доят.

– А что-то мне это рондо не нравится. Скучно: одно и то же повторяется и ничего нового, – задумчиво произнёс Вовка, глядя в тёмное окно.

– Одно и то же, но под разным соусом и с разным гарниром, – напомнил Олег.