Казаки. Между Гитлером и Сталиным - Петр Крикунов

К концу лета 1944 года положение нацистской Германии стало угрожающим. Советские войска, которые в основном уже завершили освобождение оккупированных территорий Советского Союза, вплотную приблизились к границам «Германского рейха». На Западе 6 июня союзники наконец-то открыли Второй фронт, и германская военная машина потеряла последние возможности для маневра резервами и переброски сил с одного направления на другое. Для обороны немецких границ элементарно не хватало людей, Третий рейх трещал по швам. Немецкому руководству необходимо было в срочном порядке изыскивать дополнительные мобилизационные ресурсы и формировать новые дивизии. Исключительные полномочия здесь были предоставлены рейхсфюреру СС Г. Гиммлеру. Стремясь еще более укрепить свои позиции и одновременно ослабить влияние армии[579], он в августе 1944 года добился передачи в распоряжение СС всех инонациональных частей и соединений сухопутных войск.

Естественно, что 1-я казачья дивизия, являвшаяся, пожалуй, самым лакомым кусочком для Гиммлера, не осталась в стороне. На совещании с участием фон Паннвица и других командиров казачьих формирований, а также генерал-лейтенанта А.Г. Шкуро, состоявшемся в начале сентября в ставке Гиммлера, было принято решение о развертывании дивизии в казачий кавалерийский корпус. Для этой цели при Главном штабе СС создавался специальный орган — Резерв казачьих войск, в распоряжение которого предполагалось отправить всех казаков: эмигрантов и бывших «подсоветских», находящихся в лагерях военнопленных и среди восточных рабочих на германских предприятиях, в частях СС, полиции и армии, — всех, кто был способен носить оружие. Начальником Казачьего резерва приказом рейхсфюрера СС Гиммлера от 5 сентября 1944 года был назначен генерал-лейтенант А.Г. Шкуро.

«Поднимайтесь все, — обратился он в день своего назначения с официальным приказом ко всем казакам, — в чьих жилах течет казачья кровь, все, кто еще чувствует себя способным помочь общему делу Казак — эмигрант ли ты 1920 года, пришел ли сейчас с Германскими войсками с Востока, находился ли в лагерях военнопленных, в Восточных лагерях, в частях „СС“ или в полиции и других германских учреждениях, все уроженцы казачьих областей, родители которых были тамошние коренные жители, уроженцы Ставропольской и Черноморской губерний, потомки казаков, насильно оторванные от казачьей семьи, — всех вас я призываю немедля являться в местные учреждения войск „СС“ и местные казачьи организации, заявлять о своем казачьем происхождении или письменно сообщать о том же в мой штаб… Все установления войск „СС“ германских вооруженных сил получили приказ Государственного Руководителя „СС“ оказывать вам всем полное содействие и направлять всех казаков от 18 до 50 лет, а офицеров до 60 лет, в Леобен около Граца для формирования, а остальных казаков, а также казачьи семьи направлять в Вену для дальнейшего следования в места казачьего поселения»[580].17 сентября за подписью начальника Главного управления Казачьих войск генерала П.Н. Краснова вышел специальный приказ № 15 «О формировании казачьего корпуса и задачах Казачьего Стана». «…Первая казачья дивизия, — говорилось в приказе, — генерал-лейтенанта фон Паннвица избрана Фюрером сборным местом всех казаков. Все казаки должны соединиться вместе и составить один казачий корпус… Все казаки мобилизуются и собираются в особый КАЗАЧИЙ РЕЗЕРВ, начальником которого назначен Кубанского Казачьего Войска ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ ШКУРО. Бить врага нужно не растопыренными пальцами, но крепко сжатым могучим кулаком… Приказ этот не касается частей Походного атамана полковника Доманова, которые имеют особое назначение очистить от партизан и бандитов временную казачью землю(в Италии. —П.К.)для поселения на ней казачьих семей и для охраны их на этой земле»[581](полный текст этих уникальных документов см. в Приложении 3.12).

Сам генерал П.Н. Краснов отнесся к решению о формировании целого казачьего корпуса в составе войск СС как к сигналу о всеобщей казачьей мобилизации: «По существу, — писал он генерал-лейтенанту Е.И. Балабину — речь идет уже не о добровольном поступлении, но о мобилизации. Лучше теперь же поступить добровольно, чем потом быть призванным насильно, что казаку и неприлично, так как при таком призыве он попадает в русскую часть наряду с военнопленными красноармейцами, где ему будет чуждо и жутко»[582].

Уже к середине сентября в Берлине были образованы комендатуры и вербовочный штаб, в состав которых вошли 11 казачьих офицеров, 2 унтер-офицера и 2 казака. Для организации вербовочной работы выделялось 25 офицеров и столько же казаков. Был создан также этапный лагерь для приема мобилизованных, где в качестве обслуживающего персонала и охраны были задействованы 21 казак, 1 врач и 1 санитар. Вербовочные штабы предполагалось создать также в Праге (в составе 10 человек) и Вене (2 человека). Весь штатный состав Резерва казачьих войск, таким образом, определялся в 100 человек, в том числе 1 генерал, 48 офицеров и 51 казак[583]. В работе по вербовке и регистрации казаков генералу Шкуро было предписано пользоваться содействием министерства Розенберга и дублировавшего его отделения СС «Остраум» для выяснения вопросов по гражданской части казачьего управления.

Весть о начале формирования «казачьей армии», да еще в составе войск СС, быстро разнеслась по Европе, и все «добровольцы», воюющие на стороне Германии и имеющие казачьи корни, начали писать заявления с просьбами о своем переводе в создаваемый корпус. Вот одно из таких писем, направленное в октябре 1944 года неким казаком Анатолием Шторгиным в штаб-квартиру Казачьего национально-освободительного движения в Праге: «Я прошу, чтобы меня перевели в Казачьи войска. Я сейчас нахожусь в армии SS Галицкой дивизии ввиду того, что немного говорю по-украински… Прошу, чтобы меня перевели в казачью Армию, поскольку я являюсь казаком Кубанского войска с. Дондуковской»[584].

Возрастные рамки вербуемых в ряды казачьего корпуса были ограничены 45 годами для рядовых казаков и 50 для офицеров[585]. Одну из двух дивизий корпуса предполагалось комплектовать исключительно казачьими офицерами и под казачьим командованием. Первоначально запись добровольцев тормозилась приказом о том, что офицерами и унтер-офицерами могут быть только лица, знающие немецкий язык и немецкие уставы, хотя мало кто из казаков-эмигрантов, не говоря уж о «подсоветских», соответствовал этим требованиям. Однако вскоре благодаря усилиям генерала П.Н. Краснова[586] этот приказ был отменен, и казаков стали принимать в корпус вне зависимости от знания ими немецкого языка. Таким образом, использование казаков на офицерских и унтер-офицерских должностях должно было определяться лишь их профессиональной пригодностью.