Путешествие на берег Маклая - Николай Миклухо-Маклай

С большими затруднениями мне удалось нанять небольшое миланское прау, или, как его называют на о-вах Серам-Лаут, небольшой «урумбай» – судно, имевшее приблизительно 30 футов длины и 8 футов ширины; на это судно я должен был взять экипаж в 16 человек, так как в меньшем числе малайцы не решались отправиться в гости к папуасам берега Ковиай.

Они уверяли, что при меньшем числе людей весь экипаж будет перерезан. Сверх того, в Амбоине я запасся хорошим поваром и охотником, которые были христиане и, оставив свои дома и семейства в Амбоине, желали, разумеется, со временем вернуться домой; я знал их за честных людей, так как раньше они служили у других натуралистов, от которых имели хорошие рекомендации, и я мог более или менее на них положиться.

Не желая иметь в своем экипаже людей из одной какой-нибудь местности, знакомых между собою, я намеренно оставил при себе по нескольку человек из разных местностей и даже разных племен; так, у меня были малайцы, папуасы и др. Люди знакомые легче могли сговориться между собою, оказать мне скопом неповиновение, сопротивление и даже напасть на меня.

Наконец, когда урумбай и люди мои были готовы, мы отправились с о-вов Серам-Лаут сперва к о-вам Ватубелла, а затем, повернув на северо-восток и пройдя между п-вом Кумава и о. Ади, прибыли к берегу Папуа-Ковиай. Я посетил сначала великолепную бухту Тритон-бай, около которой почти за 40 лет до моего прихода находилась голландская колония Форт-дю-Бюс (Fort du Bus); от этой колонии в настоящее время, кроме нескольких камней в лесу, ничего не сохранилось.

Колония была основана в 1828 г. и существовала до 1836 г., т. е. в течение восьми лет. Голландцы старались поддержать ее существование, высылая ежегодно по 150–200 солдат-яванцев с европейскими офицерами; но вследствие лихорадок и дизентерии не многим из людей приходилось возвращаться: почти весь гарнизон обыкновенно вымирал до прихода смены.

Когда я прибыл в Тритон-бай, я не мог найти у туземцев даже воспоминания об этой колонии (в моем экипаже находились два-три человека, знавшие местный язык и служившие мне переводчиками), и только один из стариков-папуасов, радья Айдумы[123], мой приятель, вспомнил, что есть в лесу, недалеко от берега, так называемая рума-бату (т. е. каменный дом). Действительно, по указанию радьи Айдумы, мне удалось найти в лесу следы бывшей здесь колонии Форт-дю-Бюс: фундаменты нескольких домов и заржавленный чугунный щит с нидерландским гербом, найденный мною на земле и покрытый мохом.

Исследование местности позволило мне внести несколько исправлений на карты этой страны. То, что изображалось на прежних картах в виде части материка Новой Гвинеи, оказалось в действительности весьма живописным проливом, отделяющим группу о-вов Мавары от материка. Пролив этот я назвал проливом великой княгини Елены Павловны (другой пролив, отделяющий о. Наматоте от материка, назван мною проливом королевы Софии в честь покойной королевы нидерландской).

Для пребывания своего я выбрал в высшей степени красивое место – Айва, мысок, находящийся между обоими вышеназванными проливами, где с помощью взятых с собою необходимых для постройки хижины принадлежностей в виде «атап» (сплетенных особым образом листьев саговой пальмы), которые составляют удобный материал для построек, мои люди скоро выстроили хижину, и я немедля принялся за антропологические исследования. Хотя среди населения, особенно среди детей, встречались особи, служившие положительным доказательством смешения, но вообще можно сказать, что обитатели Папуа-Ковиай представляются чистокровными папуасами.

Отсутствие помеси или присутствие ее только в незначительной степени объясняется тем, что малайцы никогда не поселялись на этом берегу и, заходя сюда лишь изредка, вступали в случайные, временные связи с папуасскими женщинами; рождавшиеся от таких случайных связей полукровные дети бросались родителями на произвол судьбы и редко достигали зрелого возраста.

Так как вопрос о том, населяет ли Новую Гвинею одно племя или несколько различных племен и даже рас, представлялся нерешенным в науке, то я не доверился первому общему впечатлению, которое было в пользу полного сходства жителей берега Папуа-Ковиай с обитателями берега Маклая. В самом деле, помимо некоторых особенностей костюма, я встретил здесь множество физиономий, которые вследствие поразительного сходства можно было принять за физиономии братьев или близких родственников многих знакомых мне папуасов на берегу Маклая.

Но я не поддался этому первому впечатлению и старался проверить его на деле, для чего занялся антропологическими измерениями, насколько туземцы позволяли над собою эти манипуляции. Я сообщу здесь только некоторые результаты измерений. Так, напр., рост людей на берегу Маклая варьирует между 1 м 74 см (максимум) и 1 м 42 см (минимум); рост женщин, у которых есть вполне взрослые дети, 1 м 32 см. Рост туземцев Папуа-Ковиай разнится от приведенных цифр весьма незначительно, именно: максимум роста мужчин 1 м 75 см и минимум 1 м 48 см; женщин 1 м 31 см. Между тем как индекс ширины черепа на берегу Маклая 86,4 и минимум 64,0, на Папуа-Ковиай – 80 и 62. Опять-таки различие пропорций незначительное.

Независимо от этого, как показывают приведенные цифры, и на берегу Папуа-Ковиай подтвердился результат, добытый мною на берегу Маклая, т. е. что между жителями Новой Гвинеи вообще встречается часто брахикефальная форма головы.

Оставив в своей хижине в Айве около десяти человек экипажа, я решил с остальными отправиться вглубь Новой Гвинеи, между прочим, для того, чтобы проверить рассказы туземцев о каком-то большом озере в горах. Высадившись на материке Новой Гвинеи против о. Койра, я перешел горный хребет в 1200 футов высоты и действительно увидел сравнительно узкое, но длинное озеро, называемое окрестными жителями «Камака-Валлар».

Обитающие в окрестностях озера горные жители называются «вуоусирау» и, по произведенным исследованиям, измерениям и снятым рисункам, почти не отличаются от береговых папуасов. Оз. Камака-Валлар тем более обратило на себя мое внимание, что, по рассказам туземцев, за несколько лет до моего прихода уровень его весьма значительно изменился.

Присматриваясь ближе к озеру, я заметил в прибрежной его части множество деревьев, находившихся, очевидно, на различной глубине, так как у некоторых из деревьев показывались из воды только верхушки, между тем у других вода едва покрывала нижние части стволов. Это несомненно указывало, что когда-то уровень воды в озере был ниже и находившиеся в воде деревья росли открыто на берегу, но потом вода повысилась, затопила берег, и деревья очутились, таким образом, в озере на различной его глубине. При этом туземцы уверяли, что незадолго до моего прихода вода в озере стояла еще выше, так что деревьев совсем не было видно.

Сверх того, и другие признаки на крутых берегах озера ясно указывали на значительные изменения и колебания уровня воды – от 15 до 20 футов. По словам туземцев, изменение уровня воды в озере произошло чрезвычайно быстро: утром еще они видели озеро с обыкновенным уровнем, но около полудни вода в нем вдруг стала спадать, начали показываться верхушки деревьев, и на другое утро, к удивлению жителей, вокруг озера, на обнаженном берегу, явилась целая полоса омертвелых деревьев, которые до того находились под водой.