Когда сияние нисходит - Лори Макбейн

Ли медленно пробиралась сквозь хаос различных предметов, стараясь не запачкаться о фрески, намалеванные на стенах. С их помощью Соланж расширяла пространство комнаты до почти немыслимых размеров.

Ли замедлила шаг, чтобы полюбоваться одной из ранних картин, изображавших восточный базар: вместе с мужем, графом Анри де Бодекером, Соланж некоторое время жила в Алжире. Рядом висели панорама Парижа, сделанная с какой-то высокой точки, и вид на Темзу, вьющуюся через Лондон и запруженную судами и баржами. Кроме этого, здесь были пейзажи, сделанные в Эдинбурге, Риме, Мадриде, Флоренции, Амстердаме, Вене, Санкт-Петербурге, Будапеште, Вене, Стокгольме и бесчисленных живописных деревушках, которые посещала Соланж в своей красочной жизни жены французского дипломата. Она рисовала и людей: индейцев, исполняющих церемониальный танец зеленой кукурузы, танцы оленя и бизона, старуху мексиканку, растирающую зерна кукурузы в ручной мельнице, молодую индианку племени хопи с закрученными над ушами косами, символом девственности. Почетное место занимал портрет Педро с Солдатом.

— Соланж! — окликнула Ли.

— Я здесь! — ответил голос из-за шелковой ширмы, отделявшей укромный уголок студии, где художница держала смену одежды и другие предметы, необходимые, чтобы привести себя в порядок перед возвращением в дом. Соланж заявляла, что не хочет оскорблять чувствительных гостей, но Ли знала, что художница делает это, дабы не обидеть сестру, хотя, честно говоря, не понимала, кого легче обидеть — Джоли или теток.

Ли подошла к окну и стала ждать. Несколько минут спустя из-за ширмы появилась тонкокостная худосочная женщина с прядью каштановых волос, падавших на щеку.

— Расплескала на себя скипидар, — пожаловалась она, застегивая платье и надевая рабочий халат. — Это было одно из моих лучших платьев, но я так спешила начать, что забыла прикрыть его. В этом году я испортила шесть платьев.

Она осуждающе покачала головой и экспансивным, чисто французским жестом воздела руки к небу.

— А ты, малышка? Что привело тебя сюда так рано? Боже мой! Разве я своими глазами не видела твоего мужа, вернувшегося только вчера? И какой поцелуй! О ла-ла! Чего бы я не отдала, чтобы снова стать молодой!

— Когда я проснулась, он уже ушел, — пояснила Ли, не в силах скрыть легкого разочарования.

— Ах эти мужчины! Почему мы только их терпим? — вздохнула Соланж, потрепав Ли по щеке. — Тебе нужно найти способ подольше удерживать его в постели. — И удивленно подняла брови при виде залившегося краской лица Ли. — Послушай меня, малышка, — заявила она, подняв палец. — Замужняя женщина не должна так краснеть, если, разумеется, она действительно замужем. В противном случае я могу подумать, что она обвенчалась с курицей, а не с петухом. А вот это лучше, — кивнула она, услышав смех Ли. — Значит, вот как обстоят дела? Он мчится сквозь мрак, чтобы быть рядом с тобой, малышка, чтобы заключить тебя в объятия и любить всю ночь напролет, и что же обнаруживает? Его жена исчезла! Он вне себя, когда возвращается в Ройял-Риверз и узнает, что жены с утра не было дома. Я боялась за безопасность моего молодого, глупого племянника. Боюсь, Гилберт не в состоянии думать связно, когда ты рядом. Ты очаровала его, что неплохо для мальчика его возраста. Ему нужна какая-то страсть, кроме увлечения коровами и лошадьми, но при этом он должен помнить, что ты жена его брата. Увы, опоздай вы еще немного и будь у Гилберта не настолько сокрушенный вид, боюсь, Нейл спустил бы с него шкуру. В жизни не видела его таким расстроенным. Вот тебе и возвращение домой.

Она не упомянула, как была рассержена холодным приемом Натаниела, едва перемолвившегося словом со старшим сыном. Будь то ее мальчик, она задушила бы его в объятиях!

Ли продолжала нервно играть с золотой сережкой, и серые глаза Соланж задумчиво прищурились.

— Ты не улыбаешься, малышка. Что случилось? Я вижу, что-то неладно, Но вам еще слишком рано ссориться, да и откуда неприятности, когда между вами такая любовь?

— Я тут подумала, — медленно выговорила Ли, — и хочу спросить: ты не могла бы нарисовать человека, которого я опишу?

Соланж с любопытством уставилась на нее.

— О чем ты? Не понимаю. Что это за человек?

— Пока что не знаю сама.

— Вот как? Ты о нем мечтаешь? Хорошо, что Нейл успел вернуться в Ройял-Риверз.

Ли покачала головой.

— Нет, это совсем не то, что ты думаешь, — поспешно заверила она. — Наоборот, я надеюсь никогда больше не видеть это лицо.

Соланж уставилась на Ли с таким видом, словно та сошла с ума.

— Ты хочешь, чтобы я нарисовала лицо, которое надеешься никогда больше не увидеть?

— Именно, — кивнула Ли, избегая встречаться с Соланж глазами.

Художница пожала плечами:

— Как пожелаешь, малышка. Расскажи мне все, что знаешь.

Она нагнулась, схватила деревянную дощечку с прикрепленным к ней листом ватмана, достала из кармана халата угольный карандаш и стала слушать, то и дело поднимая глаза, поскольку Ли, охваченная своими переживаниями, даже не сознавала, что выдает тайну. Она опомнилась, только когда Соланж громко ахнула.

— Так вот что случилось! Вот почему вы с Гилом приехали так поздно. Боже! — прошептала она, вне себя от ужаса. Но тут же, вспомнив о сестре, вознесла Господу благодарственную молитву, ибо Камилла уже потеряла одного сына.

Вскоре на белом листе появилось лицо воина-команчи.

— Так прекрасен, — пробормотала художница, — но так дик и высокомерен…

В эту минуту лицо Ли напоминало картину великого художника эпохи Возрождения, и Соланж передернуло при мысли о том, что этот языческий дьявол едва не унес ее в свое логово.

— Ты сделаешь его глаза голубыми? — неожиданно спросила Ли. — Такими же, как летнее небо?

— Голубыми? Господи Боже! Голубые глаза у дикаря? У дикарей не бывает голубых глаз, — возразила Соланж, не желая испортить прекрасный рисунок подобными глупостями.

— У этого были, — пояснила Ли таким странным тоном, что Соланж нахмурилась, но все же нашла несколько оттенков голубой краски и поднесла Ли для сравнения. Только после четвертого тюбика Ли согласно кивнула, и художница выполнила ее просьбу. Даже она была вынуждена признать, что эффект оказался поразительным.

— Ну вот! — воскликнула она, поднося рисунок к свету. Ли не смогла сдержать дрожь отвращения, но все же зачарованно уставилась на бронзовое лицо воина с небесно-голубыми глазами.

— Спасибо, Соланж, и вот что…

— Что еще? — рассеянно спросила та, смешивая краски.

— Пожалуйста, никому ничего не говори. Я обещала Гилу, и теперь, когда Нейл дома…

— Не волнуйся. Вы вернулись благополучно, так что… — отмахнулась художница. — И не мне решать, что делать в таком случае. Сама думай, рассказывать об этом Нейлу или нет.

— Возможно, со временем… — протянула Ли, зная, что не должна никому признаваться в своих подозрениях.