Константа - Александра Лимова

Сжала столешницу плотнее, понимая медленно скользящий по ноге вверх взгляд.

Отвела ногу, слегка тревожа ткань, чтобы немного разошлись полы рубашки и взгляд Кости на низ моего живота обжег почти так же, как если бы прикоснулся физически. Протяжно выдохнул и снова взгляд на стопу. Сжал щиколотку, уводя ее за себя и собираясь придвинуться ко мне.

Отрицательно повела головой, отстраняя ногу, подаваясь вперед к нему, срывая поцелуй. Опускаясь губами по его шее, повела с нажимом пальцами вниз по ткани от плеч, по груди, следуя ниже легкими укусами. По животу и ниже, пока он расстегивал ремень, сдвигая одной рукой ткань, а второй наматывал мои волосы на кулак, ожидая, когда опущусь на колени между его широко разведенных ног.

Едва ощутимо вздрогнул, когда коснулась губами, неторопливо вбирая в рот, нажимая горячим языком и втягивая запах. Его и геля для душа. Запах жара и его вкус. Подалась вперед, забирая в себя до максимума. С упоением считывая легкую дрожь, впитывая ее в себя и в густеющее горячей тяжестью возбуждение, пульсацией идущего из низа живота по телу. Забирала его дрожь в легкий тремор собственных пальцев, сжавших ствол у основания и скользнувших ниже, когда подавалась назад. И снова вперед, подчиняясь нажиму в волосах. Подняла взгляд и потонула в густеющей полухищности в золоте. Он рывком заставил взять глубже. С рефлексом справилась, плотнее обхватив губами, и по влажной коже второй рукой, в одном ритме с головой, пытаясь удержать то, что он задавал натяжением волос в руке. Брала грубее и в ушах, сквозь грохот беснующейся в жилах крови, запуталось эхо его учащенного дыхания, часто прерывистого, когда брала глубже, и от этого в разуме мутнело, отключало чувство саднения, нехватки воздуха, стопорило все это. Весь максимум моих возможностей был сосредоточен только на одном — его дыхании, требовательности, все больше нарастающей, вместе с густеющим на языке вкусом, уходящим еще большим дурманом в сознание и еще большим жаром в кровь.

Влага слез по щекам скатывалась до губ и вместе с их влагой, смешавшейся с его вкусом, стекала ниже. Срывалась и впитывалась в разогретую ткань его брюк, иногда касаясь мягкой обивки кресла, когда отстранялась назад, чтобы немного вдохнуть и взять глубже.

Подавался навстречу, увеличивая ритм. Его дыхание уходило в срыв чаще, ощутимо напрягалось тело. Он был близко и это било наотмашь слабовольную попытку своих возможностей сообщить об усталости, о том, что в горле уже не саднит, а разливается болезненность, что легкие горят почти адским пламенем. Все это терялось в нарастающем ощущении горячего пульсирующего свинца внизу живота. Терялось во все более густеющем вкусе на языке, в том, что по телу передо мной прошла отчетливая волна дрожи, предупреждающая, что еще пара секунд… Резко отстранилась за миллиардную долю мгновения до того, когда натяжение его пальцев в волосах усилилось, чтобы отодвинула голову и приподнялась с колен выше, перехватывая его руку прижимая к своему горлу, стискивая на нем и не отрывала взгляда от пальцев его второй руки, доводящей его до срыва. Глаза в глаза и я сама едва не словила оргазм от того, что полыхнуло в тех глазах. Горячее прикосновение тягучих капель к лицу. Не пыталась уловить ртом, послушно подаваясь вперед к паху, накрывая губами, когда стиснул горло и резко дернул на себя. Обрубив дыхание и сердцебиение свидетельством волны спазма накрывшего его, не отводящего взгляда от моего лица, выдыхающего сорвано, с резкими перерывами, пока его разносило, пока его вкус густел на языке, пока не могла ни дышать, ни шевелиться и сквозь губы прорывался стон от свидетельства, насколько ему сильно, насколько запредельно хорошо. В нем все еще жива эта дикость. Необузданная, пробивающая все и вся сила, которой проигрывали очень многие. Это все живо и будет жить, потому что это часть его самого, взятая под контроль и тут ей дали волю… — на секунду перекрыл кислород полностью.

Отпустил сразу же как в хаосе сметающего наслаждения в глазах мелькнул первый проблеск разума. Неотрывно, не моргая, с трудом дыша, смотрел в мои глаза и сход его оргазма удлинялся из-за того, что он видел. Вот эти его загоны можно вытерпеть, но когда от них получают удовольствие, это золотистым мерцанием чего-то непередаваемого.

Отстранилась, облизав ноющие, опухшие губы, часто дыша, поверхностно, с трудом сглатывая из-за болезненности разлившейся в горле, на котором еще и ощущалась сдавление и жжение, будто хватка еще не ослабла, чувствовался дискомфорт от ее силы, но все это растворялось от того, что пело в крови и вихрями отражалось в его глазах, когда закусив губы, смотрел на меня, качая головой, с трудом восстанавливая дыхание.

Подался вперед.

— Так, ну-ка не трогай, — хрипло возразила, уводя лицо от его улыбающихся губ. — У меня кожа начала портиться, — с кряхтеньем поднялась с гудящих, покрасневших колен и стала распределять массирующими движениями белковую маску по лицу, глядя на него, прикусившего губу, смазывая улыбку и приподнявшего бровь. Нравоучительным тоном оповестила, — это прекрасное косметическое средство, так что имей в виду, что я буду за ним периодически подваливать. Моей коже нужен постоянный уход ибо экология, возраст, все дела.

— У тебя будет идеальная кожа, а я, кажется, самый счастливый мужик на Земле, — ловко перехватил только было царственно уплывающую меня и попытался дернуть на себя, но я стоически сопротивлялась. — Давай тебе салон откроем? От доноров отбоя не будет.

— Да в том-то и дело, что предложение превысит спрос, я уже думала об этом. — Отрицательно покачала головой, возмущенно отпихивая его хваталки, так и норовящие меня вернуть на свои колени, — не все хотят быть с идеальной кожей и счастливыми мужиками. Странные люди, скажи же.

Анохин солидарно покивал и сменил тактику — перехватил под колено, удерживая второй рукой под ягодицу и рывком оторвав мою ногу от пола, спускаясь на кресле еще ниже, упер мое колено в спинку над своим плечом, помогая хватом за бедра удержать равновесие на одной опорной ноге, оставшейся на полу. И еще прежде чем я успела сообразить, подался вперед, касаясь горячим языком между ног.

— Кость… — имя сорвано сбившимся дыханием под пониманием, что всякая попытка сопротивления парализована. Оперлась о спинку кресла руками, чувствуя, как вот-вот подведет опорная нога, но отчаянно не желая сменить положение, потому что почувствовала язык. Внутри. Он, обхватив за бедра теснее, резко насадил на него глубже.

Удар колкого онемения из низа живота разрывом осознания происходящего, слабостью в мышцы и меня все-таки повело. Всхлип отчаяния из-за осознания, что сейчас все прервется, но удержал. Перехватил удобнее, опуская мою ногу с кресла по другую сторону от себя и, сжав меня, медленно опустил на себя, на эрекцию, горячо выдыхая в шею.

— Кость, без защиты… — сжимаясь на нем от яркости, от чувства распирания, почти отрубившего возможность соображать, а он языком по шее и надавил на ягодицы, призывая двигаться потерявшуюся меня.

Куснув за мочку уха, низкой хрипотцой обозначил: «я успею», снова нажал на бедра, втискивая в себя до упора, порвав ощущением пульсирующей горячей тяжести.

— Нет… — подалась было назад, пытаясь удержать рациональность.