Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош

– Труп свежий, – произнес Ловец. – Убийца ушел совсем недавно.

– Чума на вас! Чего вы все столпились?! – вдруг закричал Егерь. – Все следы затоптали!

Оцепенение, которое охватило последнего ученика Охотника, спало. Он почувствовал себя в знакомой стихии и преобразился. Отогнал нас подальше и начал изучать следы в пыли, которых осталось не так уж и много. Барчук, Малышка и Книжник ушли, мы же с Ловцом предпочли остаться и наблюдать за работой следопыта с безопасного расстояния.

– Убийца пришел тем же путем, что и Бродяга, – тихо шепнул степняк.

– Или убийцы, – задумчиво промолвил я.

– Убийца! – рявкнул Егерь. – Бой шел один на один.

Он подобрал саблю, лизнул кровь на лезвии и бросил оружие мне. Я отстранился. Странно, вроде бы просто брать оружие нам не запрещено, а все же не хочется делать этого. Ловец с кривой усмешкой поймал саблю, попробовал кровь и протянул оружие мне.

– Все верно. – В моем мозгу нужный ответ возник, едва язык коснулся окровавленной стали. – То, о чем рассказывал Бродяга. Нет частиц, которые отвечают за омоложение.

– Это ни о чем не говорит, – возразил Ловец. – Здесь мог быть схимник со своим учеником. Ученик получил саблей, что неудивительно, а схимник каким-то образом скрыл свои следы. Потому Егерь и уверен, что убийца был один. Понимаешь?

– Не знаю я, как бы он мог следы скрыть, – проворчал наш следопыт.

– И я не знаю, но теперь жду чего угодно. Страшная смерть, врагу такой не пожелаю. Может, и я осмотрю здесь все? Ты закончил уже?

– Закончил. – Егерь присел прямо в пыль и уронил голову на колени, сжавшись в комок. – Ловец прав, могло быть и двое. Следы затоптаны. Осмотри мы все сразу… Там, кстати, каракули какие-то.

– Это не каракули, – тяжело вздохнул Ловец. – Тайнопись.

– Жаль, ты читать не умеешь, но ничего, Атаман обучил меня чубовской тайнописи. – Я подошел к нему. На пыльном полу кровью были нарисованы какие-то знаки. Я такие встречал в первый раз.

– При чем здесь чтение, – недовольно проворчал степняк. – В таких семьях, как моя, существовала система знаков для передачи разведанной информации. Это – не письменность.

– И что тут зашифровано? – заинтересовался Егерь.

– Три знака. Давно я не встречал тайнописи. Хоть Охотник, судя по тому как он обошелся с Псеглавцем, вполне мог быть лазутчиком в прежней жизни. Да, мог. И Бродягу, как своего преемника, мог тайнописи обучить.

– Что за знаки?! – вспылил Егерь.

– Первый – смерть. – Ловец присел на корточки, рассматривая написанное. – Дальше, наверно, силы начали оставлять твоего брата. Неразборчиво. Следующий знак можно понять и как «хан», и как «старейшина». А последний… кажется, им мы обозначали чубов.

– Атаман! – прорычал ученик Охотника.

– Стой. – Я встал между ним и выходом. – Куда ты собрался?

– Уйди, Искатель! Уйди!

– Егерь, Ловец ведь сказал, знаки нечеткие, а он давно не пользовался тайнописью, мог что-то не так понять.

– Что там понимать?! Они вчера поссорились с Атаманом. Твой брат пришел и убил моего, это же ясно!

– Ни хрена не ясно! Стой, схимник, я сказал! Это совсем не похоже на Атамана. Он не стал бы убивать втихую. Скорее, на поединок бы вызвал!

– Кого? Нищеброда? Он презирал Бродягу! Явился со своими учениками и прикончил! Уйди, Искатель! – Он бросил руку на рукоять меча.

– Давай, руби. Сопротивляться не буду. – Я посмотрел прямо в глаза Егерю, и тот как-то сразу потух, потупился.

– Я не убийца.

– Вот и не спеши им стать. Подумай. Неужели ты один надеешься справиться с тем, кого не остановил твой брат?

– А кто мне поможет? Я один и остался.

– Мы поможем, – тихо ответил Ловец. – Правда, Искатель?

– Да, – согласился я. – Это уже переходит все границы. Сейчас мы все успокоимся.

– Как успокоиться?! За два дня я лишился двух братьев! Искатель, ты сам знаешь, Атаман – единственный воин из вас! Если кто и способен убить схимника, так это – он!

– Уймись. Надо во всем разобраться. Если Атаман виновен, он будет наказан.

Я опустил взгляд. Все та же лужа крови, брошенная сабля, оселок, сиротливо лежащий поодаль. Странное чувство пустоты. Непонятное волнение. Отголоски первых громовых раскатов. На Золотой Мост неумолимо надвигалась гроза. Я был почти уверен, что запала возмущенных горожан не хватит на эту ночь. Наверняка большинство уже разбежалось, спеша укрыться от непогоды. Почему-то вспомнились вилецкие егеря, державшие оцепление вокруг Лихова. Они ходили на волосок от смерти, не боясь любой погоды. Или анты. Они точно не дали бы какому-то дождю загнать себя в укрытие. А еще подумалось, что даже лучшие из мушкетов, которыми вооружены защитники Золотого Моста, сейчас вполне могут отказать, если порох отсыреет. Город торгашей. Их оружие такое же привередливое, как они сами. Честный антский меч не в пример симпатичнее, насколько вообще может быть симпатичной вещь, созданная, чтобы нести смерть.

– Надо его похоронить, – пробормотал Ловец.

– Успеется, – резко ответил Егерь. – Сперва разберемся с его убийцей.

Спустившись вниз, я подозвал к себе Малышку. Была она бледной, но держала себя в руках. Наверно, ей сейчас приходилось хуже всех. Кто знает, какие силы собрала она в кулак вчера, сидя в пороховом погребе с горящим факелом. Еще не успела отойти от пережитого. А тут смерть схимника, да еще и столь ужасная, что даже мне сделалось не по себе.

– Ты видела вчера Императора и его свиту? – спросил я и на всякий случай уточнил: – Две девушки.

Она молча кивнула и судорожно сглотнула. Я вкратце рассказал, как найти посольскую избу. Она все кивала, так и не произнеся ни слова. А может, это к лучшему? Паучиха та же словам моим может и не поверить, но, глядя на девушку, поймет, что видела она что-то жуткое.

– Найдешь кого-нибудь из троих. Скажешь, я послал, опишешь все, что видела. Передай им, что мы собираемся побеседовать с Атаманом. Пусть подходят.

Она в последний раз кивнула и вышла. Я поискал взглядом Книжника и не нашел. Куда же делся мой неугомонный брат? Сложно было даже представить, что взбрело ему в голову и что он собирается делать.

– Лучше бы меня отправил, – заметил Барчук. – Я быстрее найду этого самого Императора.

– Может быть. – Я не стал спорить. Вот только не знаю, чем нас встретит Атаман, если я ошибаюсь и за смертью Бродяги действительно стоит он. А тебя чубы уважают.

– И боятся?

– Не знаю, способно ли их что-то напугать, – с сомнением ответил я. – А вот уважать себя ты их заставил.

Он был стар, этот чуб. Усы и клок волос на голове – совсем седые. Глаза выцвели, кости ныли на непогоду. А по шрамам на теле можно было изучать полувековой боевой путь его куреня. Но руки еще крепко держали оружие, а зрению его завидовали даже молодые. Так, по крайней мере, мне рассказали. И может быть, не столь ловок уже был старик в сабельной рубке, как в годы молодости, но пулю из пистоля всегда укладывал точно в цель. Наверно, потому и вошел он в отборный отряд, сопровождавший кошевого атамана в Золотой Мост. Скорее всего, это был его последний поход, после чего осел бы седоусый ветеран на каком-нибудь хуторе или сменил саблю на бандуру и пел старые думы по вечерам, у лагерных костров, иногда порываясь тряхнуть стариной и взять в руки хотя бы рушныцю. Молодые соратники мягко отговаривали бы его – мол, стрелков у нас и так хватает. А хорошего музыканта где посреди степи найдешь?