Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР - Юрий Богданов

Помимо этого, Особый лагерь № 5 МВД «Береговой» (Берлаг) при лимите наполнения 35 тысяч человек на момент подписания Акта приёма-передачи имел 28908 заключённых, которые «суммировались» так: «мужчин — 19513, женщин — 5636, каторжан — 3759 (мужчин — 3020, женщин — 739)».

Личный состав военизированной стрелковой охраны (ВСО) лагерей при штате 19450 должностей имел в наличии 13760 командиров и бойцов, вооружённых тридцатью станковыми пулемётами «максим», ста двадцатью ручными пулемётами, автоматами, винтовками (вплоть до трофейных японских) и пистолетами [47].

Возвратившийся 4 июня 1951 года из поездки в Дальстрой замминистра Чернышов В.В. в своём рапорте на имя министра внутренних дел Круглова С.Н. отметил: «Проверка состояния лагерей, режима и охраны заключённых в обследованных предприятиях Дальстроя показала, что общее состояние бытового и хозяйственного устройства ИТЛ Дальстроя с трудом может быть названо удовлетворительным». Однако поскольку государственные планы надо было выполнять любой ценой, в лагеря Дальстроя предписано было завезти в навигацию 1951 года 46 000 заключённых (из них тысячу «особо опасных преступников» для Берлага), а в навигацию 1952 года — ещё 30 000 подневольных тружеников. Золота в эти годы было добыто по 49,2 тонны, а олова 4586 и 5345 тонн, соответственно [47].

Своё монопольное владение атомным оружием Соединенные Штаты Америки наглядно продемонстрировали в 1945 году путём проведения испытаний на Аламогордо и сбрасыванием бомб на Хиросиму и Нагасаки. Затем американские военные в целях шантажа начали разработку планов атомной и бактериологической войны против Советского Союза, проводя циничные расчёты количества атомных бомб, которые они сбросят на наши промышленные центры и какой результат после этого получат.

В сложившейся обстановке для Страны Советов имелся единственный выход: надо было срочно создавать собственное атомное оружие, чтобы иметь возможность на равных противостоять агрессору. Программа строительства, оснащения, научно-технического, конструкторского и технологического обеспечения советского «атомного проекта» оказалась настолько масштабной, что потребовала мобилизации людских и материальных ресурсов практически всего народного хозяйства страны. Теперь уже открыто признано, что значительная доля трудностей, пережитых нашим народом в первые послевоенные годы, была связана как раз с необходимостью направить огромные средства на то, чтобы сделать всё возможное для успешного проведения в кратчайшие сроки научных исследований и технических проектов для производства ядерного оружия.

Временем начала отсчёта реализации советского «атомного проекта» можно считать 20 сентября 1942 года, когда Государственный Комитет Обороны (ГКО) обязал Академию наук СССР возобновить проводившиеся до войны «работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путём расщепления ядра урана» и через полгода представить доклад «о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива». 27 ноября 1942 года ГКО принял решение об организации добычи и переработки урановых руд на Табашарском заводе «В» Главредмета (Главка редких металлов) Наркомата цветной металлургии. 15 февраля 1943 года по решению ГКО в Академии наук СССР была создана специальная Лаборатория № 2 по атомной проблеме, руководителем которой назначили Курчатова И.В. В 1944 году для координации деятельности разведки по атомной проблеме в НКВД сформировали группу «С» во главе с Судоплатовым П.А. Как было отмечено в главе 15, для руководства всеми вопросами, связанными с созданием атомной бомбы, 20 августа 1945 года был создан Специальный комитет в составе знаменитой «девятки»: Берия Л.П. (председатель), Маленков Г.М., Вознесенский Н.А., Ванников Б.Л. (заместитель председателя), Завенягин А.П., Первухин М.Г., Иоффе А.Ф., Капица П.Л. и Курчатов И.В. Этот комитет находился под непосредственным контролем Центрального Комитета партии, и его работа была строго засекречена. По предложению Сталина И.В. при Спецкомитете сформировали Научно-технический и Инженерно-технический советы по атомной энергии (чаще упоминается просто Технический совет во главе с Ванниковым Б.Л.), в которые включили виднейших учёных и специалистов в данной области науки и техники. Для непосредственного руководства научно-исследовательскими, проектными, конструкторскими организациями и промышленными предприятиями по использованию внутриатомной энергии урана и производству атомных бомб образовали при СНК СССР Первое Главное управление (ПГУ), подчинив его Спецкомитету. Начальником ПГУ назначили Ванникова Б.Л., а его первым заместителем — Завенягина А.П., причём без освобождения от должности заместителя наркома внутренних дел СССР. По линии Наркомата внутренних дел Завенягину А.П. подчинялся Главпромспецстрой НКВД СССР (начальник Комаровский А.Н.), который стал основным производителем работ по возведению атомных объектов [51, 85].

Следует отметить, что созданная структура руководства «атомной проблемой» являлась, на мой взгляд, не совсем «удобной» для Круглова С.Н. как министра внутренних дел. Ведь его заместитель Завенягин А.П., входя в Специальный комитет, представлявший собой высший орган по решению всех организационных вопросов, стал как бы его начальником. Кроме того, все принципиальные проблемы по данной тематике решало Первое Главное управление при Совете Министров СССР, МВД которому не подчинялось, но обязано было оперативно выполнять поставленные этим всесоюзным Главком задачи. Возникавшие разногласия в директивном порядке решались высшими руководителями страны Сталиным И.В. или Берия Л.П. путём вынесения постановлений Совмина, причём часто с указанием в них фамилии заместителя министра, а не министра. Если по всем другим Главкам МВД иерархия вертикали управления соблюдалась, то в данном случае она оказалась нарушена, что и приносило главе ведомства определённые неудобства.

Необычность по сложности, новизне, объёмам и срокам выполнения поставленных задач предопределила нестандартные (хотя и достаточно привычные для Наркомата-Министерства внутренних дел) приёмы их решения: ПГУ имело право начинать любое дело, заказывать необходимое оборудование без утверждения проектов и смет, руководствуясь в ряде случаев лишь эскизами и указаниями проектантов на месте. Финансирование осуществлялось по фактическим расходам. Рабочая сила и стройматериалы поставлялись без задержки в соответствии с поданными заявками. Возникавшие излишние затраты, переделки, доработки не возбранялись и не принимались в расчёт. Все окупалось темпом реализации правительственных директив [86].

К лету 1946 года были определены проектировщики будущих атомных предприятий. Однако формирование строительной организации ПГУ оказалось делом непростым. Предлагавшиеся проекты не устраивали высшее руководство. Ещё в апреле 1946 года Спецкомитет поручил Ванникову Б.Л. (созыв), Круглову С.Н., Хрулёву А.В., Завенягину А.П., Борисову Т.П. и Комаровскому А.Н. рассмотреть вопрос о создании единой строительной организации ПГУ и МВД. Только 8 октября 1946 года правительство приняло постановление «Об организации строительства предприятий Первого Главного управления при Совете Министров СССР». В соответствии с ним в ПГУ создавалась собственная строительная организация, а основой для её формирования служил Главпромстрой МВД СССР. Доработку всех организационных вопросов производила комиссия под председательством министра внутренних дел Круглова С.Н.