Помечтай немножко - Сьюзен Элизабет Филлипс

Рэчел в ответ только глубоко вздохнула.

— Может, тебе не удалось спасти душу Дуэйна, — снова заговорил Гейб, — но зато ты спасла меня. Ты помогла мне перестать без конца жалеть себя и перевернула всю мою жизнь. Я снова ожил.

Рэчел почувствовала, как от этих слов сердце ее буквально тает, и придвинулась к Гейбу поближе, но он жестом остановил ее.

— Погоди, я еще не закончил. Ты сама завела этот разговор, так что теперь слушай. Черри была… Она была, пожалуй, даже слишком доброй и хорошей. Она никогда не теряла терпения, никогда не сердилась, и, как бы я ни пытался, мне ни разу не удалось вынудить ее произнести хоть одно плохое слово в чей-нибудь адрес. Она ни разу не сказала ничего плохого даже о людях, которые были настоящими подонками. Даже когда она чувствовала себя усталой, когда ей нездоровилось, когда Джейми капризничал, она никогда не раздражалась и всегда сохраняла спокойствие.

Она была чертовски добродетельная женщина.

— От твоих слов мне стало как-то легче, — не без яда заметила Рэчел.

— А сейчас я скажу тебе то, чего точно никогда больше повторять не буду. — Гейб глубоко вздохнул. — Иногда, живя с Черри, я чувствовал себя так, словно я женат на матери Терезе или на ком-нибудь вроде нее. Она была такая добрая, такая благоразумная, такая хорошая, что я стеснялся своих недостатков и боялся что-нибудь сделать не так.

Счастье вспыхнуло в душе Рэчел, словно огромная, яркая радуга после дождя.

— Правда?

— Правда.

— А со мной ты этого не боишься?

— С тобой мне в этом смысле бояться нечего: в плане нехороших поступков ты даешь мне карт-бланш, — улыбнулся Гейб.

Рэчел ответила ему сияющей улыбкой.

— И еще одно. — Он нахмурился. — Черри обожала мурлыкать себе под нос всякие мелодии. Она напевала, когда готовила, убирала дом, читала журналы — постоянно. Иногда это было терпимо, но бывало и так, что это действовало мне на нервы.

— Да, это может раздражать, особенно если у человека, который напевает себе под нос, нет слуха, — сказала Рэчел, ощутив прилив симпатии к Черри Боннер.

— Понимаешь, дело еще в том, что… Она всегда так снисходительно относилась к моим недостаткам, что мне было как-то неудобно сказать ей про это постоянное мурлыканье.

— Ах ты, бедняжка. — Рэчел закусила губу. — Я знаю, очень глупо об этом спрашивать, но… какова она была в постели?

Чувствовалось, что вопрос несколько позабавил Гейба.

— У тебя масса комплексов, не так ли? — спросил он.

— Ладно, это не важно. Можешь не отвечать.

— Было бы нечестно по отношению к Черри сравнивать ее с такой сексуальной кошечкой, как ты.

Глаза Рэчел расширились от изумления, потом она улыбнулась.

— Ты серьезно?

Гейб расхохотался.

Рэчел рванулась было прочь, но руки Гейба, обнимавшие ее, напряглись, и она поняла: он ни за что ее от себя не отпустит. Губы его легонько коснулись ее волос. Хриплым от переполнявших его эмоций голосом Гейб сказал:

— Черри была любовью моей юности, Рэч. Ты — любовь моей зрелости. Я люблю тебя, люблю всем сердцем, всей душой. Пожалуйста, не покидай меня.

Ответить она не смогла, потому что губы Гейба закрыли ей рот. Их поцелуй получился таким страстным и долгим, что она забыла обо всем на свете. Когда они наконец оторвались друг от друга, Рэчел посмотрела Гейбу в глаза, и ей показалось, что она видит его душу. Все барьеры, разделявшие их, исчезли.

— Ты ничего не забыла? — шепотом спросил он.

Рэчел вопросительно склонила голову набок.

— Как насчет того, чтобы сказать, что ты тоже меня любишь? А? — спросил Гейб и снова легонько поцеловал ее в губы.

— А что, есть сомнения? — спросила она с улыбкой и слегка отодвинулась.

— Ты не единственная, кто хочет услышать эти слова.

— Я люблю тебя, Гейб. Каждой своей клеточкой, каждой жилкой.

— Так, значит, ты не уедешь от меня?

— Не уеду.

— И не будешь больше спорить со мной по поводу нашей женитьбы?

— Не буду.

— И с моими братьями ссориться не будешь?

— Не напоминай мне о них.

— А Чип будет и моим сыном тоже?

Рэчел кивнула, на какой-то момент лишившись дара речи.

Теперь она была уверена: Гейб станет куда лучшим отцом для ее сына, чем был Дуэйн Сноупс, в сердце которого никогда не нашлось бы и малой толики той любви к мальчику, которая поселилась в сердце среднего из братьев Боннеров.

Рэчел погладила упрямый подбородок Гейба и снова его поцеловала. Ей одновременно хотелось плакать, петь и смеяться, и потому, чтобы как-то скрыть бурю, бушевавшую в ее душе, она стала подтрунивать над своим возлюбленным.

— Да, кстати, ты не думай, что я забуду про миллион долларов. Насчет бриллиантов ты был прав, я ими не воспользуюсь. Но что касается твоих денег, то ты в самом деле не умеешь с ними обращаться.

— А ты умеешь обращаться с деньгами?

Рэчел кивнула.

— Ладно. — Гейб вздохнул. — Но вообще говоря, за миллион долларов мужчина имеет право ждать чего-то совершенно особенного.

Без всякого предупреждения он встал и, подхватив Рэчел на руки, понес ее в спальню. При этом одной рукой он ласково поглаживал ее голые ягодицы.

— Дай-ка я подумаю… Интересно, что ты можешь вытворить такого, что стоило бы миллион долларов?

У Рэчел в мозгу промелькнула сразу добрая дюжина интересных идей на этот счет.

— Сначала я тебя раздену догола, — сказала она, сама возбуждаясь от своего разом охрипшего голоса. — Потом я положу вон на ту кровать и буду любить тебя всего.

С губ Гейба сорвался тихий стон.

— Кстати, Рэч, поскольку Чип спит, мы можем не торопиться. Пусть все будет медленно-медленно.

Рэчел почувствовала, что ей не хватает воздуха. Гейб поставил ее на ноги, затем на всякий случай запер дверь спальни на ключ. Потом он снова повернулся к Рэчел, расстегнул пуговицы рубашки и, прижавшись ртом к ее шее, осторожно стал покусывать ее. Рубашка соскользнула с ее плеч и с легким шелестом упала на пол.

Гейб продолжал ласкать губами и языком грудь и шею Рэчел, и очень скоро она, задышав глубоко и хрипло, сорвала с него полотенце, после чего с восхищением принялась буквально впитывать глазами бугры мощных мышц, неравномерно загоревшую гладкую кожу и темные волосы на груди и в паху. Затем она, с наслаждением прислушиваясь к частому, прерывистому дыханию Гейба, накрыла рукой его плоть и почувствовала ее тяжесть и упругую силу.

Оба рухнули на кровать и сразу поняли: им нелегко будет сделать так, чтобы то, что должно было произойти между ними, происходило медленно: им явно мешало обоюдное нетерпение. Рэчел отчаянно хотелось ощутить на себе тяжесть тела Гейба. Она желала, чтобы близость навсегда связала ее с этой кроватью, с этим домом, с этим городом и с Гейбом Боннером. Гейбу хотелось того же, что и ей.