Дикие сердцем - Виктория Клейтон

Прим осторожно поднесла к губам ложку супа с хреном.

— Уф! — она стала хлопать ладонью по губам. — Бар, дорогая, очень вкусно, но слишком остро.

— Я экспериментирую с овощами, — сказала Бар. — В следующий раз добавлю в суп больше картофеля.

Я последовала примеру Прим и проглотила ложку горячего густого варева. Глаза немедленно наполнились слезами. Казалось, что во рту разожги огонь.

— Берил на руках отнесла Титч в комнату и уложила спать.

Я больше всех не хотела, чтобы именно Виннакотты усыновили детей, но вынуждена признать: я была растрогана, увидев, как нежно Берил целует Титч, как ласково разговаривает с ней, с каким удовольствием играет. Титч кажется абсолютно довольной. Малышка спокойно, без капризов и возражений, заснула. Я не удержалась от похвалы, сказала, что меня восхищает то, как Берил справляется с детьми. На это она ответила, что почитает за честь ухаживать за детьми, кроме того, забота о малышах доставляет ей удовольствие.

— Неужели ей доставляет удовольствие заботиться об Уилле? — недоверчиво покачала головой Прим.

— Я спросила, как ей удается найти общий язык с мальчиком. Берил сказала, что Уиллу необходимы любовь и твердая рука. Уилл не относится к ней с уважением, а Свитен слишком мягок, чтобы справиться с ним. Меня изумило то, что Берил так рассудительна. Только сейчас я поняла, как была к ней несправедлива. Я предложила обратиться за помощью к Веру. Берил сказала, что Вер уже заходил навестить детей. Вер пообещал, что как-нибудь возьмет Уилла с собой на реку и научит ловить рыбу.

— Как мило! — лицо Бар порозовело. Свет свечей отражался от слез на пухлых щеках. — Вер — идеальный мужчина. Именно таким я представляю Зигфрида[76]: высокий, красивый, сдержанный, умный и, безусловно, интересующийся многим. Большинство мужчин слишком глупы, их ничего не интересует, кроме машин и футбола. Я могу легко представить, как Вер сражается с гигантскими змеями или пробивается сквозь пламя. Хотела бы я стать его Брунгильдой!

— Кажется, история Зигфрида закончилась не слишком весело. — Прим нащупала в сумке носовой платок и промокнула глаза. — Не думаю, что тебе захотелось бы оказаться в погребальном костре героя.

— Берил сказала, что Вер пожертвовал немалую сумму на покупку одежды и игрушек детям. Очень благородно с его стороны, но меня не оставляет мысль: как он все-таки собирается зарабатывать на жизнь? Спаржа слишком ненадежный источник дохода. Я пыталась предостеречь его, но Вер не стал слушать. Впрочем, я не удивляюсь. Он поступал так всегда.

Прим фыркнула, как лошадь.

— Простите, это суп. Я сама попытаюсь поговорить с Вером, если представится возможность. Хотя я буду занята в ближайшее время. Мисс Бриссел, администратор в клинике Эдварда, уволилась. Ее возмутило то, как я реорганизовала систему учета документации. Тем не менее настаиваю: моя система гораздо проще в использовании, чем ее. Эдвард предложил мне какое-то время поработать администратором. Он собирается открыть бесплатный диспансер и детскую клинику. Должна признаться, работа доставляет мне огромное удовольствие.

— Прим, ты молодчина! — Бар захлопала в ладоши, затем не сдержалась и несколько раз чихнула. — У тебя все получится. Я терпеть не могу мисс Бриссел. Даже если у вас в животе торчит нож, а в голове зияет открытая рана величиной с блюдце, мисс Бриссел ни за что не поверит, что вам срочно нужна медицинская помощь.

— Завидую тебе, — пробормотала я и откинулась на спинку кресла. Бар забрала у меня тарелку с супом. Я часто дышала, пытаясь охладить обожженный рот. — Так как я закончила портрет леди Фриск, мне нужно снова искать работу. Не думаю, что уже готова вернуться в Лондон. По крайней мере, не собираюсь возвращаться, пока не буду уверена, что с детьми все в порядке.

— Даже не думай об этом, не смей уезжать. Мы будем так по тебе скучать! — сказала Бар и принесла блюдо с содержимым странного вида. — Не волнуйтесь, — улыбнулась она, заметив наше смущение. — Это грибы. Налетайте, девочки. Не скромничайте, хватит на всех…

Возвращение в Лондон стояло в моих планах последним пунктом. Прим перечислила деньги, причитающиеся мне за работу, на свой счет в банке. Таким образом я могла получать наличные у нее по мере необходимости. Я питалась очень скромно и не нуждалась в новых вещах. Мне не нужно было тратить деньги на транспорт — по деревне я передвигалась исключительно пешком, правда, иногда Прим катала меня на своем автомобиле. У меня были книги, а количество иждивенцев на шее сократилось до кота и собаки. Я чувствовала себя почти богатой.

Пытаясь занять себя во время вынужденного простоя, я купила краску для стен и затеяла небольшой ремонт в коттедже. Мне удалось подобрать цвета, которые соответствовали изначальным. Прим любезно одолжила мне швейную машинку. Я починила обшивку дивана и кресел, зашила шторы. Дасти полностью перестелил крышу и по указанию Вера привел в порядок рамы на окнах, дверные петли, а также заложил отверстия в стенах кирпичами. Я посеяла еще овощей, очистив площадку между мостиком и дверью от сорняков, и высадила вдоль тропинки кусты роз с поэтическим названием «Souvenir de la Malmaison». Приятный пожилой джентльмен, владелец питомника в Падвелле, подарил мне саженец яблони и кустик крыжовника. Я отдавала себе отчет в том, что к тому времени, когда яблоня начнет плодоносить, уже не буду жить в Падвелле, но меня согревала мысль, что будущие жильцы Заброшенного Коттеджа станут вспоминать меня с благодарностью. Вместо плюща и ежевики, которые густо разрослись напротив входной двери, я посадила еще один сорт роз под названием «Phyllis Bide». Копая землю под окном, я обнаружила небольшой бронзовый бюст Наполеона. Я сделала вывод, что великий полководец когда-то по неосторожности выпал из окна. Я отмыла бюст и поставила его на книжную полку.

Лемми оказал мне неоценимую помощь. Он был невероятно силен, вынослив и любил возиться в земле. Кроме того, у Лемми был острый взгляд, он несколько раз показывал мне растения, которые я по невнимательности или недомыслию собиралась выкорчевать, принимая их за дикую поросль. Мы разрыхлили землю вокруг них и обрезали лишние ветви. Растения немедленно пустили новые побеги. То, что я принимала за связку деревянных прутьев, оказалось беседкой из стеблей вьющихся роз, которую Лемми восстановил по моей просьбе. Он сплетал стебли с поразительной ловкостью, он чувствовал, как наилучшим образом использовать естественные изгибы ветвей. Я дала Лемми молоток и гвозди, но он с презрением отбросил инструменты. Лемми использовал гибкие ивовые прутья, чтобы скрепить жесткие розовые стебли.

Когда я показала ему бельведер, Лемми запрокинул голову и завопил от восторга. За несколько дней Лемми оторвал все старые доски, обнажил основание и полностью все переделал. Он останавливался лишь для того, чтобы поесть.

Я с удивлением наблюдала, как Лемми ворочает огромные бревна.