Политолог - Александр Проханов

— Хорошо плывут девчата…

Грибков, в обличье скарабея, проволок драгоценный навозный шар через всю Москву, благополучно преодолевая скопления машин, толпу в подземных переходах, уберегая свою ношу и себя самого от неосторожных, не глядящих под ноги прохожих. Затруднение возникло на Поклонной горе, куда он пытался вкатить глянцевитую сферу. Упираясь рогом, придерживая шар передними лапками, толкаясь что есть мочи четырьмя задними, он стремился к вершине. Скользкий шар вырывался и скатывался вниз. Грибков еще и еще раз повторял попытки. Напоминал себе Сизифа с камнем. Наконец, подъем был преодолен. Он прокатил шар мимо иглы Церетели, на которую был насажен другой жук, беспомощно шевелящий ножками. Обогнул Пантеон. Успокоился лишь тогда, когда миновал синагогу.

Отпустил шар. Скинулся через левое плечо, сбрасывая обличье жука и вновь превращаясь в человека, — в успешного политического деятеля, в лидера патриотов и любимца церкви, только что совершившего блестящую политическую комбинацию, открывавшую путь к вершинам успеха.

Стоял, глядя на сферу, в которой что-то дышало, трепетало, увеличивалось в размерах. Это взрастала его будущая слава. Просыпалась Изида его успеха. Нарождалась богиня его преуспевания. Тихо улыбался, напоминая себе изображение фараона на стене пирамиды в Долине Мертвых.

Занимаясь разгромом КПРФ и уничтожением Дышлова, Стрижайло не просто зарабатывал большие деньги. Не только наслаждался умопомрачительными комбинациями и упоительным творчеством, в которых ему не было равных. Он испытывал мессианское чувство. Сладкое и ужасное знание, что его деяниями руководит демиург истории. Что воля его — есть проявление гегелевского Духа, который посещает человечество, облекаясь в грандиозные свершения, кромешные войны, географические и научные открытия, а потом покидает землю, улетучиваясь в таинственный звездный туман, унося с собой страсти, мечты и слезы исчезнувших поколений.

Он был садовником, явившимся в сад коммунизма не в пору его белоснежного весеннего цветения, не в осенние дни золотого плодоношения, а в пору позднего листопада и холодного инея. Сметал опавшую листву в бесформенные прелые кучи, поджигал и смотрел, как в голых стволах в предзимнюю синь улетает дым испепеленного коммунизма.

Эта миссия пугала и вдохновляла его. Он являлся орудием рока, инструментом исторического фатума. Коммунизм, явившийся в мир в виде воздушного бестелесного призрака, превратил континенты в вулканы и землетрясения, сделал человечество орудием божественной воли, которое усилиями миллионов страдающих, ненавидящих, верящих в чудо людей, строило новую землю и новое небо. Когда постройка казалась законченной, вместила в себя победоносный огнедышащий Дух, этот Дух стал слабеть и меркнуть, покидая великолепные хоромы. Так выглядит опустевшая раковина, из которых исчез моллюск. Так выглядит сталинское метро, существуя без Сталина.

Стрижайло ощущал себя тем, кто пришел в обезлюдившее помещение, где еще держалась тень прежнего владельца. Перед тем, как впустить в дом другого жильца, открыл форточку, изгоняя затхлый воздух. Он проветривал помещение. Был уборщиком, сгребавшим в совок оставшийся мусор. Был милосердным врачом, явившимся в хоспис, где страдал безнадежный больной, чтобы совершить милосердный акт эвтаназии.

Борясь с остатками бездеятельного, почти бездыханного коммунизма, он, быть может, был последним коммунистом земли. Завершал великую синусоиду, начинавшую свое восхождение от Сен-Симона и Маркса, достигшего в своей амплитуде сталинских светоносных высот, на ниспадающем склоне отмеченную уродством Горбачева и Ельцина. Теперь, исчезая навек, синусоида коммунизма вспыхнула на осциллографе истории его, Стрижайло, жизнью.

Это было восхитительно и ужасно. Делало его подобным Богу, в период, когда Бог умирает.

Издалека, не приближаясь к Дышлову, он следил за тем, как тот погибает. После «катакомбного съезда», о котором издевательски писали газеты, после вымарывания из списка олигархических ставленников, Дышлов напоминал несчастного пса, попавшего под колеса трейлера. Отброшенный, с перебитым хребтом, лежал на обочине, глядя тоскливо, как мимо проносятся дымные громады.

Через несколько дней после злополучного съезда к нему в кабинет явился представительный господин с холеным, надменным лицом, в галстуке от Сен-Лорана, с золотым портсигаром, из которого он извлек и, не испросив позволения, закурил сигарету.

— Очень сожалею, товарищ Дышлов, что наш альянс не состоялся, и мы не смогли быть друг другу полезны. Как говорится, Бог располагает… — Дышлов узнал в посетителе одного из злосчастных олигархических претендентов, директора банка, который в одежде бомжа, в грязной засаленной кепке выступал на партийном съезде. — Что ж, придется отложить проект до лучших времен и держать наши партбилеты в бронированных сейфах. Однако чтобы все выглядело по-джентльменски, и мы расстались друзьями, вам придется вернуть тридцать миллионов долларов, что поступили от «Глюкоса» и других корпораций в вашу партийную кассу. Сделка не состоялась, и деньги нужно вернуть.

— Боюсь, что это невозможно, — сурово, оттопырив губу, произнес Дышлов, вспоминая, как сидящий перед ним господин, с плохо выбритым лицом, в поношенном пиджаке на голом теле, в растоптанных башмаках, снимал кепку и клал ее на край сцены, призывая делать пожертвования. — Деньги ушли на предвыборные нужды партии. Теперь их едва ли удастся извлечь из наших разветвленных партийных организаций. Они стали оружием нашей будущей победы на выборах.

— Видите ли, товарищ Дышлов, в бизнес-сообществе это называют «кидаловом». Такого рода действия наносят не столько материальный ущерб, сколько подрывают сам дух и букву сообщества. Превращают его в сборище криминальных ханыг. Быть может, вам не известно, но такого рода деяния пресекаются в нашем сообществе самым решительным образом.

— Что вы имеете в виду?

— Кидалу в начале предупреждают, а потом, если он оказывается глух к предупреждению, его ставят на счетчик.

— Что значит, «ставят на счетчик»?

— Ему говорят, что времени на раздумье у него остается ровно три дня. Через три дня, если деньги не будут возвращены, может появиться снайпер.

— Вы мне угрожаете?

— Ни Боже мой. Поскольку вы теперь становитесь очень богатым человеком и входите в наше сообщество, я посвящаю вас в тонкости нашего уклада, без учета которых уклад распадется.

— Повторяю, деньги ушли в организации и там уже потрачены на агитационные цели. Давайте я вам расскажу анекдот…

— Видите ли, организации, которые мы представляем, — это очень солидные фирмы с очень солидными людьми. Не все дожили до наших дней. Некоторые, самые алчные, кто забыл о тонкостях уклада, были поставлены на счетчик, и счетчик сработал, — господин поднял руку, обнажил запястье с массивным золотым браслетом и часами под хрустальным стеклом с несколькими циферблатами. — Время пошло, товарищ Дышлов. Через три дня мы ждем возвращение денег.