Гарантирую жизнь - Василий Головачев

Глеб улыбнулся.

– Мы действительно похожи, капитан. Иногда даже страшно становится. А сначала ты показался мне…

– Злым?

– Немного угрюмым. Будто непрерывно думаешь о чем-то с угрозой и ожесточением. Или я не прав?

Никифор доел шоколад, завинтил термос, бросил в кабину.

– Ты прав, Тарасов. И я действительно злой. Много лет назад чечены убили моего младшего братишку… голову отрезали… с тех пор я такой. Все никак не могу найти тех подонков. Я и в ЧК, собственно, из-за этого пошел, в надежде на нечаянную встречу. Ведь не секрет, что большинство похищений людей совершают чеченские группировки.

Помолчали, думая о своем. Потом Никифор провел по лицу ладонью, встрепенулся.

– Не будем ворошить прошлое. Мне уже трудно думать о мести.

– Почему?

– Потому что меня угораздило влюбиться в женщину-чеченку. Кретин, да?

Глеб покачал головой.

– Ты ни в чем не виноват. Любовь не спрашивает национальности и всегда находит оправдание. Диана у Дмитрия наполовину татарка, ну и что из того?

– Никифор усмехнулся.

– Ты хороший дипломат, Тарасов. А хороший дипломат всегда знает, что спросить, если не знает, что ответить. Ну, что, будем будить инструктора по выживанию? Или пусть дрыхнет пока? Устал поди от переживаний.

Глеб посмотрел на часы.

– Хорошо ничего не делать, а потом отдохнуть. Что-то Мария задерживается.

– Покричать, что ли?

Зашуршала трава под чьими-то ногами, и на опушке леса в двадцати шагах появилась Мария, ведя за руку «девочку» – Сергия в платьице.

– Доброе утро, капитан.

– Доброе, – отозвался Никифор. – Все в порядке?

– Скоро увидим, – коротко отозвалась ведунья, наклонилась к «серебряному мальчику». – Есть хочешь, Беленький?

Сергий покачал головой.

– Не-а… пить хочу.

Мария достала термос, налила малышу чаю, отломила шоколаду. Сергий с удовольствием начал лизать плитку.

Все смотрели, как он это делает, испытывая странное чувство родительской нежности пополам с сожалением. Но сожалели они лишь о том, что это был не их сын.

Из джипа вылез, потягиваясь, заспанный Дмитрий, глянул на встающее солнце, на спутников.

– Кого-то ждем?

– Ираклия, – отозвалась Мария. – Он уже должен был быть здесь, но задерживается. Это меня беспокоит.

– Приедет, никуда не денется. Далеко еще до Новгорода?

– Километров двадцать. Садитесь, поехали.

Дмитрий сбегал за кустики, мужчины заняли места, и джип выехал по узкой лесной дороге на шоссе, почти пустое по причине раннего времени.

– Где мы остановимся в Новгороде? – спросил Тарасов, продолжая вести машину.

– Можно у моей тетки Василисы, – предложил Дмитрий. – Она живет одна недалеко от кремля, на улице Толстого.

– Я город не знаю, – предупредил Тарасов, – будете подсказывать, куда ехать.

– Хорошо, едем к твоей тетке, – согласилась Мария, выглядевшая непривычно усталой. – Это неплохо, что она живет рядом с кремлем. Там мы встретимся с Ираклием и разойдемся.

Разговоры прекратились. Все прониклись ответственностью поставленной перед ними задачи и привели себя в состояние боеготовности.

Джип миновал Волотово, поплутал по улицам окраины города, пересек мост через Волхов и вскоре обогнул слева Новгородский кремль. Улица Льва Толстого была короткой и отходила от кремля, как спица колеса от ступицы в числе десятка других таких же улиц-«спиц», упираясь в «обод» – улицу Черняховского. Дмитрий показал поворот, и джип въехал во двор старинного шестиэтажного здания с лепными карнизами.

– Вылезайте, приехали.

– Сначала проверьте, дома ли тетка, и поговорите с ней, – посоветовала Мария. – Вдруг она нас не примет.

– Уверен, примет. – Дмитрий послушался, вылез. – Просто ее может действительно не быть дома, она дама подвижная. Сейчас проверю.

Он исчез в подъезде.

– Мне здесь не нравится, – вдруг сказала Мария. – Не могу понять, что именно.

– Конунги? – понизил голос Тарасов, переглядываясь с Никифором.

– Нет, не конунги, их появление «звучит» иначе…

– Работаем! – жестко сказал Никифор, доставая из сумки пистолет и засовывая его под ремень брюк за спиной.

Тарасов тоже достал оружие, но другое – «глушак».

– Сидите в машине, – подмигнул он Сергию, – не высовывайтесь. Мы посмотрим вокруг и вернемся. Ты налево, я направо. Джип из поля зрения не выпускать.

Хмель вышел первым и неторопливо двинулся мимо подъезда, в котором скрылся Дмитрий, к другому подъезду, возле которого стояли несколько стареньких иномарок и новая «Волга» цвета «мокрый асфальт».

Тарасов же пересек уютный чистенький дворик и свернул к дому, стоявшему перпендикулярно тому, в котором жила тетка Булавина. Ему попались навстречу две женщины среднего возраста и девочка, а также старик-инвалид с костылем и крутобедрая девица с ярко-красными губами. На девицу он не обратил внимания, а вот взгляд инвалида Глебу не понравился. Это был взгляд человека, анализирующего ситуацию. К тому же старик не ушел со двора, а продолжал подолгу возиться у мусорных баков, делая вид, что ищет бутылки.

Еще больше не понравилось Тарасову поведение женщин с девочкой. Они вошли в подъезд соседнего дома, вышли, постояли с минуту, о чем-то беседуя, и направились к старику-инвалиду. Затем все четверо посмотрели на джип – одновременно! – и снова разошлись.

«Зараза! – с досадой подумал Тарасов, направляясь к машине. – Это же «матрица слежки»! Мария правильно оценила атмосферу: за двором следят. Неужели нас здесь ждали?..»

Он залез в кабину, проговорил сквозь зубы:

– Влипли! Во дворе засада.

– Я так и поняла, – спокойно отозвалась Мария. – Наверное, за родственниками Булавина, да и за вашими тоже, установлено наблюдение на случай вашего появления. Надо будет учесть это в дальнейшем. Что вы думаете делать?

– Вернутся Никифор и Дима, сообразим.

– Если это засада, почему же на нас не напали сразу, как только мы остановились?

– Они не знают, кто мы и сколько нас в джипе, и как мы вооружены. Стратегия засады – не выявлять себя до самого последнего момента.

– Как же вы определили, что это засада?

Тарасов пошевелил пальцами с легкой улыбкой.

– Флюиды. Я занимаюсь такими делами много лет и подсознание срабатывает само. – Он снова подмигнул Сергию. – Не боишься, Беленький?

– Не-а, – ответил мальчик и ткнул Глебу пальцем в рубашку на груди. – Рука…