Обрести любимого - Бертрис Смолл

— Если я понимаю вас, Эстер Кира, вы хотите мне сказать, что Чикала-заде-паша использовал Валентину, как мужчина использует женщину.

Эстер Кира кивнула.

— Я любил Валентину всю свою жизнь, Эстер Кира, — сказал Патрик Бурк. — Я по глупости позволил ей выйти замуж за другого, ошибочно считая, что такая красавица, как она, заслуживает более громкого имени и состояния, чем было у меня. Вместо этого Валентина вышла замуж за человека не большей значимости, чем я сам, и не по любви, а только из-за того, что двум ее сестрам родители не позволяли выходить замуж, пока не выйдет замуж Валентина.

Он пристально посмотрел на нее и сказал:

— Я поклялся, что во второй раз я ее не упущу. — Лорд Бурк взял сморщенную руку Эстер Кира и смотрел в ее темные, сочувствующие глаза. — Мне все равно, владел ли Чикала-заде-паша ее телом или нет, потому что ему она никогда не будет принадлежать. Она моя. Я хочу вернуть ее, Эстер Кира. Я знаю свою Вал. Что бы он ни сделал с ней, она не сдастся ему. Он может овладеть ее телом, но не сердцем. Она вверила себя мне, когда приняла мою любовь. Я не знаю, с охотой ли принял Инсили ее муж. Думаю, что да, потому что он, должно быть, сильно любил ее, если устроил ее побег. Так же и я люблю Вал.

— Да, муж Инсили сильно любил ее, и они потом жили счастливо, — спокойно сказала Эстер Кира, — но первые несколько месяцев после ее возвращения превратились для них обоих в душераздирающую пытку. Женщина, которую берут против ее воли, должна договориться сама с собой. Проблема понимания — вот с чем вам предстоит столкнуться, господин.

— Я понимаю, Эстер Кира, — сказал ей лорд Бурк. — Когда-то давно, когда я был еще мальчиком, моя мать попала в такое же положение, как и Валентина. Хотя я был слишком мал, чтобы помнить муки моей матери, и она, и мой отчим спустя годы вспоминали ее положение. Видите ли, в этом деле был замешан мой отец. — Потом, зная, что Эстер Кира любит интересные рассказы, Патрик начал описывать приключения своей матери Скай в Алжире.

Когда он кончил, старая дама спокойно сказала:

— Ваша мать, должно быть, необыкновенная и храбрая женщина, если смогла выстоять в такой опасности. Я знала трех женщин из вашей части света, а теперь вы рассказываете мне о своей матери, которая, как я вижу, так же отважна, как и те, другие. Женщины из вашей страны очень необычны, и все же я понимаю их, потому что сама никогда не была слабой — к неудовольствию мужчин моей семьи, которые тем не менее с выгодой использовали мою оригинальность. Патрик хмыкнул:

— Возможно, они находили ваше поведение странным, Эстер Кира, но я вырос в стране, где правит женщина, которая очень напоминает мне вас. Я не нахожу в вас ничего странного. Я в самом деле хорошо понимаю вас, как и ваш правнук Симон.

— Ах, Симон! — сказала она с теплой улыбкой. — С ним связаны мои надежды на светлое будущее этой семьи. Его братья хорошие и трудолюбивые люди, но они слишком похожи на моего сына Соломона и внука Илию. Праведные мужчины. Благочестивые мужчины. Скучные люди, подчиняющиеся традициям, которым пять тысяч лет. Люди с узким кругозором, которые способны видеть только вчера и сегодня, но не завтра и все следующие дни.

Она усмехнулась:

— Они говорят, что я глупая старуха, но, когда наши родители умерли и моего брата Иосифа и меня взяли в дом нашего дяди, Кира жили в простом деревянном доме на неописуемо бедной улице Балаты. Иосиф и я были бедными родственниками, потому что наш отец был младшим сыном. Он оставил семейное дело и попытался начать собственное в Адрианополе. «Едва он начал преуспевать, как известный в Адрианополе еврей был обвинен в гнусном преступлении, и в городе вспыхнули погромы. Еврейский квартал был сожжен дотла, и было убито много наших людей. К счастью, такое не случается сегодня в наше более просвещенное время. Но ужасно то, что не было никакой необходимости в этом.

У еврея, из-за которого все началось, была дочь-красавица. Однажды во время купания в общественных банях ее заметил наместник Адрианополя, который через потайное отверстие подсматривал за женщинами в бане. Наместник предложил еврею отдать дочь в гарем. Однако этот еврей оказался человеком с большим самомнением, он публично осудил наместника и привел его в замешательство, презрительно отвергнув его предложение. Неожиданно в погребе еврея была найдена куча костей, и он был обвинен в похищении и убийстве невинных детей для какого-то обряда, связанного с черной магией.

Конечно, никто не заявлял о пропавших детях, тем не менее глупые, охваченные паникой жители города были доведены до неистовства ежедневными слухами, которые все разрастались, пока наконец не начались погромы.

Мой отец был человеком дальновидным и, увидев, к чему идет дело, отправил меня и моего брата к своему старшему брату в Стамбул. Отца и мать убили во время этих погромов, и все их имущество было разворовано или уничтожено. Что касается прекрасной дочери еврея, то ее отдали в гарем наместника, где она пробыла три дня, пока над ней не стали издеваться и не отдали солдатам наместника, которые убили ее своим» нежным» вниманием, — заключила Эстер Кира.

— Какое варварство! — воскликнул лорд Бурк.

— Таков Восток, мой господин, — последовал ответ. — Благодаря дальновидности моего отца Иосиф и я выжили. Я начала работать, продавая товары в гареме султана, когда мне было семнадцать лет. Приносила женщинам только самые красивые и самые необычные товары, которые продавала по разумным ценам. Стала близким другом любимой жены султана Селима. Со временем она стала валидой, когда ее сын Сулейман стал султаном. Благосостояние моей семьи исходит от этой доброй, долгой дружбы.

— И все же вы помогли матери Вал сбежать от оттоманского султана, — сказал Патрик, которого это уже давно удивляло.

— Только после того, как она была приговорена к смерти, мой господин. Моя собственная мораль не позволяет мне предавать тех, кто верен мне, как и я верна им. Но Марджаллу должны были утопить. А случай с леди Бэрроуз тоже необычен. То, что сделал визирь, аморально.

— Вы уверены, что жена визиря поможет нам? Первый раз Эстер Кира заметила, как он измучен и обеспокоен.

— Я не буду осложнять отношения Латифы Султан с ее мужем, мой господин, но, что касается остального, она сделает все возможное, когда узнает, что случилось с леди Бэрроуз, — уверенно сказала Эстер Кира.

Во дворец Чикала-заде-паши был отправлен посыльный, и приглашение Эстер было принято. На следующий день Латифа Султан приехала в дом Кира.

Она была исключительно красивой женщиной с замечательными серебристыми волосами и глазами цвета бирюзы и была точной копией своей прабабки Фирюси. Всякий раз, когда Эстер Кира видела Латифу Султан, она уносилась в другое время, чувствуя себя снова почти молодой.

Серебристые косы Латифы Султан были уложены венком вокруг головы, и на ней было платье из бирюзовой и серебряной парчи с разрезом на юбке, из-под которого виднелись серебристые шальвары.

Служанка поспешила снять с нее бледно-розовое ферадже и проводила ее в гостиную Эстер Кира.