Тайник теней - Мария Грипе

Повсюду на стульях и столах лежат книги, рукописи и фотографии.

Особенно бросаются в глаза фотографии: они лежат или стоят почти в каждом уголке комнаты, но больше всего на письменном столе и вокруг него. Есть даже небольшой пьедестал с пальмой, около которой стоит одна фотография. На ней женское лицо.

Фотографии, фотографии – сплошь портреты людей, ни одного пейзажа. И все без рамок.

Помимо фотографий на письменном столе небрежной стопкой лежат большие белые листы бумаги. Окно открыто. Занавески время от времени колышутся от ветра, вороша бумаги на столе: несколько из них слетает на пол.

На столе стоит свеча, огонек ее трепещет. Окно комнаты выходит на городскую улицу. В доме напротив темные окна. Раннее утро.

Музыку к сцене подобрать сложно. Лучше всего подошли бы звук ветерка, шелестящего занавесками и бумагами, и шорох женской юбки, доносящийся из соседней комнаты. Вдалеке – шум просыпающегося города. Иными словами, простые, естественные звуки. Во всяком случае, музыка должна оставлять именно такое ощущение. Поэтому она должна звучать ненавязчиво, скорее приглушенно. (Собственно говоря, большая жалость, что звук и речь до сих пор не передаются в кинофильмах. Но рано или поздно они должны появиться на экране. Раз возможно передать музыку, нужно суметь передать и звуки!)

Камера движется вначале по пустой комнате, оживляемой беспокойной игрой света и тени, колышущимися занавесками, листами бумаги, шелестящими на ветру, и темной женской тенью на стене соседней комнаты.

Вот входит женщина в белом (Каролина), она будто бы делает шаг из собственной тени, как из темной двери.

Первым делом подходит к окну и закрывает его, затем идет к столу, на котором стоит свеча: пламя уже перестало трепетать и теперь горит спокойно. Женщина садится за стол, открывает замок чернильницы и начинает писать на чистом листе бумаги; написав несколько строчек, задумывается и останавливается. С пером в руке она читает написанное на другом листе бумаги, который лежит в пачке на столе, то и дело обмакивая перо в чернильницу и правя текст. Как только чернила просыхают, она бросает лист на пол, берет новый, читает и отправляет вслед за предыдущим. Затем, лишь пробегая глазами листы, бросает их один за другим на пол.

Потом собирает лежащие вокруг нее фотографии, быстро их просматривает и тоже бросает на пол. Над женским портретом у пальмы она медлит, но потом и он летит вслед за остальными. Женщина задувает свечу. Встает и идет в соседнюю комнату. Тотчас возвращается в темном пальто, наброшенном на плечи. Подходит к комоду, берет розу, становится возле зеркала и прижимает ее к груди, секунду разглядывает себя и откладывает цветок. Вместо него берет хрустальное ожерелье и застегивает его на шее. Покидает комнату через дверь напротив.

Городской пейзаж. Пустынная, уходящая в перспективу улица. Цоканье лошадиных копыт. Легкий шум дождя.

Дверь одного из домов открывается, и выходит молодая женщина. Останавливается, ждет. На перекрестке вдали появляется пролетка. Красивый экипаж с опущенными занавесками, в который запряжена пара лошадей, подъезжает прямо к крыльцу, где стоит Каролина.

Пролетка дается крупным планом. На козлах сидит молодой человек (Адам). Пролетка останавливается около Каролины, и кучер спрыгивает с козел.

Каролина подходит, открывает дверцу, но ее окликает Адам.

АДАМ. Простите, но экипаж занят.

КАРОЛИНА. Но это я заказала пролетку.

АДАМ. Знаю, но она занята.

КАРОЛИНА. И кто же там?

АДАМ (прикладывает палец к губам). Не могу сказать. (Протягивает Каролине вожжи и хлыст…) Прошу вас!

КАРОЛИНА (не берет их в руки). Но я не знаю адреса.

АДАМ. Это тайна.

Каролина берет у него вожжи и вскакивает на козлы. Адам дает ей хлыст, и пролетка трогается. Адам исчезает из кадра.

Вид улицы с проезжающей по ней пролеткой. Это может быть любой город, Стокгольм или Париж. Людей не видно. Самое главное – это дома. Фасады с темными окнами. Здания, отражающиеся в воде. Мосты. Статуи. Парки. У зрителя должно сложиться впечатление нереальной, бесконечной, похожей на сон поездки. Освещение меняется: вначале впереди пролетки занимается утренняя заря, постепенно солнце встает в зенит, а затем свет медленно угасает, тени удлиняются. Наконец тихо спускаются сумерки, зажигаются газовые фонари и бледными сверкающими пятнами отражаются в черных блестящих от дождя камнях мостовой.

То тут, то там появляются фонарщики со своими длинными шестами. В конце этого эпизода, как раз когда загораются фонари, пролетка подъезжает к площади, на которой располагается уличное кафе. Изящная белая мебель, маленькие круглые столики и изогнутые стулья выделяются на фоне стены дома. Кафе со всех сторон – а не только со стороны дома – окружено фонарями (желательно круглыми, как шары света).

За одним из столиков сидит Адам и читает книгу. Завидев экипаж, он поднимается. Каролина останавливает лошадей, и Адам подходит к пей с книгой в руке.

КАРОЛИНА. Что ты читаешь?

Адам отвечает не сразу, Каролина наклоняется с козел и выхватывает книгу.

КАРОЛИНА. «Портрет Дориана Грея». (Озабоченно кивает головой.) Тебе не стоит читать эту книгу.

АДАМ. А почему нет? (Пытается забрать у нее книгу.)

КАРОЛИНА (пряча книгу). Я напишу тебе другую.

АДАМ (с сомнением). О чем же ты напишешь?

КАРОЛИНА (загадочно). О другом портрете.

АДАМ. О чьем?

КАРОЛИНА. О моем, конечно!

Она понукает лошадей и едет прочь. Темнота. Цокот лошадиных копыт. Вначале издали появляются фонари запряженной пролетки. Постепенно возникает и сама пролетка. Сейчас она едет медленно. Лошади устали. Экипаж останавливается под одним из уличных фонарей.

Каролина совершенно неподвижно сидит на козлах. (Здесь важна музыка. Она должна передавать тревогу. Но не должна быть чересчур напряженной. Возможно, просто протяжный звук. Затем полная тишина.)

Каролина спрыгивает с козел.

Подходит к коляске, берется за ручку дверцы, но медлит.

Затем резко распахивает дверцу. Внутри сидит Вещая Сигрид – такая, какой Каролина ее помнила при жизни, в широкой блузе и большом красном берете. Она сидит откинувшись и крепко спит.

Каролина с нежностью смотрит на нее. Сигрид медленно открывает глаза.

СИГРИД. Каролина! Что ты здесь делаешь?

КАРОЛИНА. Я управляю пролеткой.

Сигрид наклоняется, берет руки Каролины и крепко сжимает. Взгляды их встречаются.

СИГРИД. Ах, Каролина… если бы ты знала…

КАРОЛИНА. Я знаю. Но это неправда.