Голос крови - Том Вулф

– Ты просил честно сказать, что произошло. Ну ладно. Дело… в тебе. Ты заполнил сексом все пространство… вместе со мной… вот так… – Она провела по горлу ребром ладони. – Я не о радостном сексе. Об извращенном. Как ты мог привести Мориса на эту неприличную выставку и спокойно смотреть, как он выбрасывает миллионы на покупку откровенного порно, которое сделал этот Джед Как-там-его! Как ты мог рваться на оргию под названием «Регата на День Колумба», мало того, еще и меня туда затащил! Как я могла согласиться в самом начале наших отношений на гнусную роль: постучаться «по ошибке» в твой гостиничный номер с черным фи… фибергласовым чемоданчиком в руке, чтобы ты «взял меня силой», как ты выразился, сорвал одежду, вывернул стринги и грубо вошел в меня сзади! Как я могла все это позволить, а потом два дня убеждать себя в том, что это и есть «сексуальная свобода»! Свобода… о боже… si ahogarme en un pozo de mierda es la libertad, encontré la libertad[38].

Норман молчит. Таращится на Магдалену так, будто она, киллер-каратист, только что всадила ему в кадык два пальца, и вот он пытается понять – за что. Наконец он говорит, тихо так, с чуть оттопыренной верхней губой, но уже без улыбки:

– То есть до сих пор ты копила, а тут… Что это вообще за ёбтвоюмать?

– Я тебе объяснила…

– Ну да, ты ж у нас такая фифа. Сказать тебе? С твоей рафинированностью только отсасывать. Как в прошлый раз!

– Ты сам попросил: «Скажи честно…»

– По-твоему, это честность? А по-моему, клиническое состояние!

– Чего-чего? «Клиническое состояние»? Это что, диагноз? Уж не Морису ли ты его поставил? «У вас клиническое состояние». Скажи прямо, ты не хочешь, чтобы он выздоровел, да? Хочешь, чтобы у него там все гноилось? А иначе как ты пройдешь с випами в арт-салон и кто тебя прокатит на гоночной яхте к Фишер-Айленду и сводит в закрытый клуб Chez Toi, где нужна аккредитация?

– Ты!..

– Тебе мало быть известным телешмоктором! Нет, тебе еще подавай уважение! Тебе надо быть…

– Ах ты, сучка такая!

– …своим в светском кругу! Чтобы тебя приглашали на все вечеринки! Поэтому ты будешь твердить Морису про его «клиническое состояние» до скончания…

Норман издает животный рык и – Магдалена даже не успевает ничего понять – хватает за предплечье, рвет вверх и не то шепчет, не то рычит:

– Сказать тебе твой диагноз?.. Сучка… сучка – вот ты кто!

– Прекрати! – вскрикивает Магдалена. Ей страшно. В нем проснулся зверь… это уже рукоприкладство… «Сучка!» – дергает в одну сторону… «Сучка!» – в другую… «Сучка!» – Она визжит, как, кажется, еще никогда не визжала.

– Прекрати!

Норман крутит головой, словно что-то ищет глазами.:::::: Мерзавец! Хочет убедиться, что нет живых свидетелей!:::::: Хватка на мгновение ослабла, Магдалена вырвалась… визжа, визжа, визжа под звериный рык: «Сучка, ах ты, сучка!» она несется к дверному запору, он – следом… и вот уже перед ней автостоянка, залитая солнцем, и машины, снующие в поисках свободного места… Кто-то кричит ей: «С вами все нормально?» – и, не дождавшись ответа, отворачивается, но все же это отрезвляет Нормана. Даже сексуально помешанный медведь с гипертрофированным апломбом не отваживается открыто набрасываться, как псих, на голосящую девушку вдвое моложе его. И все же она припускает прочь, лавируя среди автомобилей и пригибая голову, чтобы этот бешеный потерял ее из виду… ловит ртом воздух… сердце вот-вот выпрыгнет из груди… на нее впервые повеяло смертью.:::::: Куда бежать? Только не на съемную квартиру… сразу найдет… зверюга!::::::

Вот и ее машина… присела на корточки, нашарила ручку двери…:::::: Забраться внутрь! Запереться!:::::: Вдруг ее накрывает горячей волной, и мозг словно ошпаривает. Сумка! Она так стремительно убежала, что оставила в офисе сумку… а там пульт, там ключи от машины и от квартиры… кредитные карточки… кэш… мобильник… и, ко всему прочему, водительские права, ее единственное удостоверение личности, если не считать паспорта, запертого в квартире, от которой у него теперь есть ключи! В его руках – вся ее жизнь, даже косметика… Сколько можно так сидеть на корточках? Он ведь отлично знает ее машину и может в любую секунду…

Магдалена, пригнувшись, семенит к дальнему выезду со стоянки, но даже там она не рискует выпрямиться во весь рост. На нее поглядывают… Молоденькая медсестра в белом перебегает от машины к машине, согнувшись пополам! Это она так торопится на ланч или у нее что-то с головой? Тогда ей самой требуется неотложная помощь.:::::: Ну, что вы на меня уставились!::::::

Очередной полдень в Майами. Бледно-голубой, раскаленный добела небесный купол пышет жаром и слепит глаза шопоголиков на Коллинз-авеню, оставляя им жалкую тень, которую они и разглядеть-то не могут, так темны их крутые солнцезащитные очки… Но тут происходит такое, от чего хочется разуть глаза. Молодой мужчина в джинсах и белой рубашке пристроился в узенькой полоске тени от здания и перевернул над головой пластиковый пакет из магазина. Из пакета вываливается еще один, вместе с белым полотенцем. Мужчина торопливо накрывается полотенцем, весь, до самых плеч, а сверху натягивает оба пакета. После чего вслепую достает из кармана джинсов мобильник и засовывает внутрь. Что все это значит? Городской сумасшедший? Из-под самодельной конструкции слышен рингтон: «Caliente! Caliente крошка». А затем мужчина глухо говорит: «Камачо».

– Ты где? – спросил его сержант Эрнандес. – Под матрасом, что ли?

– А, это ты, Хорхе! Слава богу. Секундочку. Подожди, я сниму… Так лучше?

– Вроде ничего. Слышу уличное движение. Ты где?

– На Коллинз-авеню. Я накрыл…:::::: Только не говори «голову», а то он решит, что ты ку-ку.:::::: накрыл мобилу… пусть думают, что я не выхожу из дома.

– Ага, я тоже так поступаю, – сказал Эрнандес. – Вообще, пора им понять: стационарным телефоном уже никто не пользуется… Ладно, неважно. Слыхал новость?

– Нет… Может, не надо? Последний раз, когда ты мне позвонил с новостями…

– Тебе, я думаю, это будет интересно. Они отпустили наших наркодилеров! Большое жюри присяжных не нашло состава преступления.

– Да ладно!

– Полчаса назад. Весь Интернет бурлит.

– Не нашло состава преступления… Но почему?

– Догадайся с трех раз.

Нестор хочет сказать: «Из-за твоих человеконенавистнических выкриков», но сдерживается. Ограничивается коротким:

– Из-за нас?

– Молодец! С первой попытки. Как могут они осудить двух истинных джентльменов из Овертауна, которых задержали полицейские-расисты? Правильно! Они даже не пригласили нас в качестве свидетелей!

Пауза. Нестор в растерянности. Он пытается вычислить возможные последствия. Наконец говорит: