Мемуары Дьявола - Фредерик Сулье

И адвокат без промедления поднялся из-за стола и быстро ретировался.

– Ну что ж, господа, гульнем-с! – весело воскликнул барон. Он откупорил бутылку вина, налил приказчику, с радостью протянувшему свой бокал, и клерку, который, казалось, внимательно прислушивался к происходившему во дворе.

И в самом деле, минуту спустя они услышали шум выезжавшего за ворота экипажа. Господин Маркуан поднялся из-за стола, открыл выходившее на большую дорогу окно и проводил взглядом удалявшийся кабриолет.

– Что с вами? – спросил господин Фурнишон. – Что там такого интересного?

– А-а, да так, ничего, почудилось что-то, – задумчиво пробормотал клерк, – после дороги шумит в голове.

– Забавно, – сказал приказчик, – у меня тоже от этой дороги все ноги распухли.

– Что-то мне совсем не по себе, – потухшим голосом продолжал господин Маркуан, вынимая часы. («Еще десяти нет», – прошептал он себе под нос совсем тихо.) – И я прошу вашего позволения удалиться, как и господин Бадор.

– Ну что ж, делайте, как господин Бадор, спокойной ночи, – сказал Луицци. – Надеюсь, что господин приказчик вам не уподобится и не оставит меня наедине с тремя бутылками.

Клерк вышел, и господин Фурнишон проговорил весело:

– Что за дурацкая идея – идти спать в такую минуту? Лучше уж пить всю ночь, чем ночевать на жесткой гостиничной койке с клопами на влажных простынях!

– Честно говоря, – рассмеялся Луицци, – думаю, если этим господам и грозит простуда, то не от влажных простыней.

– А от чего? – недоуменно посмотрел на него приказчик.

– А сейчас увидите.

И действительно, не прошло и двух минут, как они узрели через окно кучера, ведшего под уздцы огромного тяжеловоза, на которого взгромоздился клерк, вцепившийся обеими руками в луку седла.

– Эй, вы, чудак, куда это вы направились? – закричал приказчик.

Клерк и не подумал ответить, а приказчик, обернувшись к Луицци, задумчиво повторил свой вопрос:

– Куда этот шут гороховый держит путь в такой час?

– А! Не иначе как осмотреть те земли, на которых вы собирались поохотиться…

Господин Фурнишон грязно выругался и спросил:

– Но где он нашел лошадь?

– Полагаю, если хорошо попросить, то и вы не останетесь без гужевого транспорта.

Приказчик пулей выскочил из столовой, и до Луицци донеслись его негодующие крики во дворе, а вскоре он увидел, как за пределы постоялого двора проковыляли две клячи, запряженные в древнюю колымагу, на которой гордо восседал приказчик поверх своего необъятного багажа. Луицци позволил себе наконец рассмеяться, но его веселье вскоре прервал легкий хлопок по плечу: он обернулся и узнал старого кучера.

– Ну вот, – заговорщическим тоном произнес последний, – все трое умчались: адвокат в кабриолете, малыш-нотариус на редкостном одре, а щелкопер-приказчик – на старом рыдване. Ну а вы? Вы что, никуда не спешите?

– Твои лошади уже отдохнули? – поинтересовался Луицци.

– Осталось только запрячь их, – заверил его кучер. – Я дал им тройную порцию овса.

– Тройная порция в Нормандии заставляет шевелиться не только старых кляч, но и людей, – усмехнулся Луицци.

– Как и везде, милсдарь.

– Да, но как бы не было слишком поздно…

– Ну что вы! – воскликнул кучер. – Я знаю одну дорожку, которая вдвое сократит нам время в пути, и вы запросто их опередите, честное слово!

Луицци задумался на минуту; его мало прельщало участие в этой гонке за приданым, но уж очень заманчива была идея посмотреть на лица конкурентов при их триумфальном прибытии в Тайи, и потому он сказал:

– Слушай: даю два луидора, если первым окажусь в Тайи, но всего пятнадцать су в том случае, если буду только вторым.

– В таком случае, – сказал кучер, – нам не о чем говорить. Адвокат тоже не лыком шит – он рванул по тому же проселку и будет у замка раньше нас.

– Три луидора, если удастся.

– Нет, никак не получится, – повесил голову кучер. – В самом деле, уже поздно, как вы только что изволили заметить. Подумать только – из-за каких-то несчастных шести ливров, что дал мне этот гадкий крючкотвор, я теряю такие роскошные чаевые! Он мне за это заплатит!

– Ничего себе! – чуть не вспылил Луицци. – Так он дал тебе шесть ливров, чтобы ты придержал меня здесь?

– А! Да вы сами-то ничем не лучше! Такой же полоумный! Не говорите мне больше ничего! – Раздосадованный кучер повернулся к Луицци спиной.

– Одну минутку, эй, ты, плут! – остановил его Луицци. – Не забудь, что мне нужно оказаться завтра в Тайи раньше, чем там кто-нибудь продерет глаза.

– Об этом и речи нет, – согласился кучер, – все будет в ажуре.

И действительно, еще до рассвета барон, который вечером рухнул на постель, даже не подумав раздеться, услышал, как в его берлину запрягают лошадей; он поднялся, заплатил по счету и немедленно отправился в путь.

Встреча с господами, что ужинали с ним накануне, напомнила барону одно высказывание Сатаны: «Ты видел алчность в самом низком ее проявлении; не хочешь ли увидеть ее и в другом обществе?» Он даже подумал на мгновение, что вроде бы случайная встреча с тремя соискателями выгодной партии – не что иное, возможно, как воля Дьявола, но решил, что ему следует самостоятельно извлечь урок из этого события, не прибегая к откровениям лукавого.

Вот в таких благих размышлениях пребывал Луицци, когда подъехал к закрытой наглухо решетке ворот парка Тайи, из-за которой уже издалека слышался истеричный грозный лай двух или трех собак. Сначала барон подумал, что именно его появление заставило страшных зверюг проявить бдительность, но затем справа и слева от решетки разглядел две неясные тени, слонявшиеся туда-сюда вдоль ограды. Луицци нельзя было назвать трусом, однако встреча с двумя злоумышленниками в столь ранний час, а также неистовая ярость псов внушили ему естественный страх, и он торопливо затряс решетку. Раздался звон колокольчика, и тут же две тени бегом бросились к барону. Луицци ничего не оставалось, кроме как прислониться спиной к воротам, достать миниатюрный кинжал, спрятанный в рукоятке трости, и молиться Богу или Дьяволу, но в эту минуту он узнал господ Фурнишона и Маркуана. Промокшие и продрогшие, они представляли из себя самое жалкое зрелище: лица их окоченели и посинели от рассветного холодка, а волосы растрепались и намокли от росы. Пока Луицци ошарашенно рассматривал их, не зная, что и подумать, господин Маркуан гневно прокричал:

– Звоните! Звоните сколько угодно! Сам Сатана и то вам не откроет!

– Тысяча чертей! – вторил ему приказчик в бешенстве, которое явно должно было его слегка согревать. – Мы подняли такой адский трезвон – и все напрасно! И если бы не эти шелудивые псы, то, клянусь честью, я бы взял эту стену приступом!