Жизнь Шарлотты Бронте - Элизабет Гаскелл

Посылаю наилучшие пожелания как Вам, так и Вашему семейству. Надеюсь, Вы благополучно пережили суровую зиму и восточные ветры, которые все еще пощипывают нашу йоркширскую весну.

Остаюсь, мой дорогой сэр, искренне Ваша,

Ш. Бронте.

3 апреля 1852 года

Мой дорогой сэр,

посылка прибыла благополучно, и я благодарю Вас от всей души за ее содержимое, отобранное с такой любовью.

Вы хотели услышать, что я думаю о «Школе отцов»355, и я поспешила ее прочитать. Книга показалась мне умной, интересной, очень забавной и в целом приятной. У нее есть достоинство в выборе почвы, к которой теперь редко обращаются; сравнительная свежесть тем, характеров и эпохи делает эту повесть привлекательной. Кроме того, в ней, как мне показалось, достаточно выразительны отдельные сцены и автор проявляет живой талант в описании всего, что можно увидеть и пощупать, – поверхностей вещей. Юмор этой книги таков, что он хорошо звучал бы на сцене, большинство эпизодов для достижения полного эффекта требуют драматического воплощения. Однако это, по-видимому, все достоинства книги. Честно говоря, по мере чтения я чувствовала удивительную пустоту как в морали, так и в эмоциях, выраженных в романе. В нем есть странная дилетантская мелкость в выборе целей и изображении чувств. Джек в конечном итоге кажется ничем не лучше Тони Лампкина356, и нет большой разницы между тем клоуном, которым он является, и тем хлыщом, которым отец хотел бы его сделать. Грубая жизнь староанглийского охотника на лис и ветреное существование утонченного джентльмена представляют собой полюса, каждый из которых по-своему противен, и потому читатель не может удержаться от улыбки, когда его призывают всплакнуть над жребием юноши, вынужденного превратиться из первого во второго; оторвав героя от конюшен, автор вводит его в бальную залу. Смерть Джека действительно печальна, и нельзя не посочувствовать бедному малому, так рано ушедшему из жизни. Но вы не можете забыть, что если бы его не настигло оружие полковника Пенраддока, то он вполне мог бы сломать себе шею на охоте за лисами. Характер сэра Томаса Уоррена выписан превосходно и последовательно. Неплохо изображен и мистер Аддисон, хотя эта фигура едва намечена и ей не хватает красок и законченности. Мы видим портрет человека, описание его костюма, отдельные истории из его жизни – но какова природа этого человека, его душа, его сущность? Не скажу ничего, ни одного слова, о женских персонажах. Только Лидия кажется мне похожей на маленькую милую актрису, мило одетую, изящно появляющуюся и исчезающую и вновь появляющуюся в жеманной комедии, выражающую должные чувства с должным тактом и наивностью, – вот и все.

Ваше описание образцового делового человека, без сомнения, совершенно верно. Однако не стоит бояться, что общество когда-либо придет к подобным меркам. В человеческой природе (хотя и в целом дурной) присутствуют элементы, которые этого не позволят. Но сама тенденция, ведущая к подобной цели, – боюсь, явно наметившаяся в наши дни, – без сомнения, весьма прискорбна. Однако не должно ли зло соревновательности, дойдя до определенного предела, выработать собственное противоядие? Мне кажется, должно, но этого не случится без тяжелого кризиса, который потрясет все вокруг, подобно землетрясению. А тем временем сколько на свете людей, для которых жизнь – сплошная борьба, которые лишены всяких радостей и отдыха! Труд поглощает всю их жизнь, заставляя напрягать все силы, и я часто думаю, что наш мир был бы самой ужасной из загадок, если бы не твердая вера в будущий мир, где добросовестный труд и терпение будут вознаграждены.

Остаюсь, мой дорогой сэр, искренне Ваша,

Ш. Бронте.

Отправленное в это же время письмо к соученице по брюссельской школе содержит краткий обзор того, что происходило в страшную зиму, которую Шарлотте довелось пережить.

Хауорт, 12 апреля 1852 года

…Эту зиму и начало весны я преодолела с большим трудом. Моя близкая подруга гостила в нашем доме несколько дней в начале января, но долго оставаться не могла. Пока она была здесь, я чувствовала себя получше, но вскоре после ее отъезда начался рецидив болезни, который совсем лишил меня сил. Нельзя отрицать и того, что одинокая жизнь усилила другие причины плохого самочувствия. Бывали такие долгие ненастные дни и ночи, когда мое желание поддержки и общения становилось просто невыносимым. Я мучилась без сна ночь за ночью, ослабевшая и не способная ничем заняться. Днями я сидела в кресле, и единственными моими собеседницами были печальные воспоминания. Этого времени я никогда не забуду. Однако это испытание было послано Богом, и значит, оно пошло мне на пользу.

Теперь мне лучше, и я благодарна Господу за восстановление здоровья. Однако несчастьям как будто предначертано не покидать нас: папа, прекрасно чувствовавший себя всю зиму, снова мучается бронхитом, приступы которого случаются каждую весну. Я очень надеюсь, что он пройдет в той сравнительно нестрашной форме, в которой протекал до сего дня.

Не забуду ответить на твой вопрос о катаракте. Скажи своему папе, что моему отцу было уже семьдесят лет в тот момент, когда он прошел через операцию. Ему очень не хотелось так рисковать; он не мог поверить, что в его возрасте и с его не самым крепким здоровьем этот эксперимент приведет к успеху. Мне пришлось настоять на операции и взять на себя полную ответственность за ее итоги. С тех пор как катаракта была удалена (а не просто ослаблена), прошло уже почти шесть лет, и за эти годы отец ни разу не пожалел о том, что решился на подобный шаг. Редко выпадает день, когда он не радовался бы и не выражал свою благодарность за восстановление этого бесценного дара – зрения, которого однажды лишился.

В одном из писем я рассказала мисс Бронте сюжет произведения, над которым тогда работала357, и вот что она написала в ответ:

Набросок Вашего произведения (о моем уважении к Вашему творчеству не стоит и говорить), присланный Вами, на мой взгляд, очень благороден по замыслу. Он очень ценен и справедлив и при этом может оказать и практическое воздействие на общество. Такая книга возродит надежду у многих из числа тех, кто считал, что лишился на нее права, и покажет ясный путь к чести тем, кто решил, что навеки лишен чести в этом мире.

Однако позвольте мне выразить протест!

Почему она должна умирать? Отчего мы должны закрывать книгу, плача?

Мое сердце заранее сжимается при мысли о той боли, которую предстоит претерпеть читателю. Однако Вам следует слушать только голос Вашего собственного вдохновения. Если оно приказывает убить жертву, то никто не имеет права остановить жертвоприношение, хотя Вы оказываетесь в этом случае суровой жрицей.

Когда потеплело, здоровье Шарлотты пошло на поправку, у нее появились силы для творчества. Она с удвоенной энергией взялась за работу и отказывала себе в любых удовольствиях, лишь бы не прерывать труда. Вот что она писала подруге:

11 мая

Дорогая Э.,

я должна подтвердить, что в настоящее время мне не хотелось бы ни ездить куда-то с визитами, ни принимать гостей самой. Оставайся спокойно в Б. до тех пор, пока не отправишься в С., а я столь же спокойно поживу в Хауорте. Искренне попрощаться можно и не видя друг друга – и, возможно, так будет менее тягостно. Я рада, что погода поменялась, возвращение юго-западного ветра меня устраивает; надеюсь, ты не сожалеешь о том, что перестал дуть твой любимый восточный ветер. То, что ты пишешь о ***358, меня не удивило. Я получала от нее много маленьких писем (и отвечала обычно на одно из трех), написанных в том же духе: все, что ее занимает, – это она сама и ее ребенок, и она может говорить на эти темы без устали. Но мне кажется, не надо обращать внимание и не надо думать, будто это какой-то особенный случай. И не следует ждать, что она изменится к лучшему. Недавно я прочла французскую книгу, в которой была сентенция о том, что «брак можно определить как состояние двустороннего себялюбия». Пусть одинокие утешатся этим. Спасибо тебе за письмо Мэри. Она действительно кажется безумно счастливой, и ее счастье выглядит куда более реальным, прочным и оправданным, чем то, что было в жизни ***. Думаю, причина в ней самой, в ее спокойной, чистой, доверчивой, религиозной натуре. В противоположность ей характер *** всегда производил впечатление нестойкого и зависимого от обстоятельств. Если Мэри суждено стать матерью, ты увидишь огромную разницу.